Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - [14]

.

Второго февраля 1944 года, как только Сталин дал разрешение на строительство американских баз, Гарриман попросил генерала Дуайта Эйзенхауэра, верховного главнокомандующего войсками союзников в Европе, послать Эллиота Рузвельта в Москву. Имея на своей стороне сына президента, Гарриман надеялся на большую благосклонность не только Молотова, но и Сталина по отношению к просьбам американцев. В Тегеране Сталин демонстрировал полковнику Рузвельту свое особое расположение, оказывал ему всевозможные знаки внимания. Гарриман очень хотел, чтобы Эллиот появился в Москве хотя бы на несколько дней, но тот был занят другими поручениями. В мае 1944 года, когда Эллиот наконец-то разобрался с делами и был готов лететь в Москву, посла США уже не было в советской столице: он уехал на встречи с генералом Эйзенхауэром и премьером Черчиллем в Лондоне и с президентом Рузвельтом в Вашингтоне. И Рузвельту-младшему предстояло нанести визит в Советский Союз в отсутствие того, по чьей инициативе приезд был устроен².

Пока Гарримана не было, Дин пытался максимально использовать присутствие Эллиота Рузвельта в Москве и ускорить открытие американских баз на Украине. Как и ожидалось, прибытие Эллиота и правда помогло открыть кремлевские двери. Одиннадцатого мая 1944 года он сопровождал Дина и генерал-майора Фредерика Андерсона, представителя генерала Спаатса, командующего Стратегическими ВВС США в Европе, на встрече с Молотовым, который относился к Эллиоту как “старому знакомому”, – так сам Андерсон описывал прием Спаатсу. Через два дня, 14 мая, Андерсон, Дин и Эллиот Рузвельт полетели на Украину – посетить недавно созданное Восточное командование (Eastern Command, ESCOM), в которое вошли авиабазы в Полтаве, Миргороде и Пирятине. Они увидели, как строятся аэродромы, возведены американские палаточные городки, которые новый командующий, полковник Кесслер, назвал “кусочками Америки”, встретились с советскими командующими, еще раз напомнили, сколь важна операция, и впервые окинули взглядом тот край за сталинской линией фронта, где американским летчикам предстояло сражаться и жить. Картина отрезвляла. Три года войны принесли чудовищные разрушения³.

* * *

Полковник Альфред Кесслер добился многого еще до прибытия Рузвельта. Через три дня после приземления в Полтаве, 18 апреля, он определил планы реконструкции авиабаз и немедленно приступил к работе, стремясь претворить их в жизнь. Дин, посетивший Полтаву, Миргород и Пирятин с инспекцией, был доволен. В телеграмме, которую он отправил 29 апреля генералам Спаатсу и Арнолду, Дин рассыпался в похвалах, говоря о том, как стараются его люди на Украине. Он не мог “даже найти слов, способных в полной мере выразить то, как прекрасно справляются Кесслер и его штаб. Они живут в неимоверно суровых условиях в регионе, совершенно разрушенном немцами”. Дин был необычайно доволен тем, что “на земле между русскими и американцами царит дух полного взаимопонимания и дружелюбия”. И он всеми силами старался переубедить командующих ВВС, считавших, что базы строятся медленнее, чем ожидалось. “У русских есть очень четкие представления о том, как и что следует делать, – писал он, – и все идет в установленном ими темпе”⁴.

С советской стороны ответственным за работу был 43-летний Александр Перминов, командующий 169-й Авиабазы особого назначения, отвечавший за все три аэродрома. Перминов, худощавый, с вытянутым лицом, получил звание генерала 4 февраля, всего несколько месяцев назад. Родом с Алтая, он вступил в Коммунистическую партию в 1920 году, а в Красную армию – в 1921-м, в возрасте 20 лет. В июне 1941 года, когда началась война, Перминов был полковником и начальником штаба 14-й Авиационной дивизии в украинском Луцке. В первый день войны дивизия потеряла 46 самолетов, разбитых люфтваффе на земле; всего же за несколько первых дней были уничтожены 82 самолета. Полковник Иван Зыканов, командовавший дивизией и начальник Перминова, был осужден военным трибуналом на десять лет исправительно-трудовых лагерей, хотя срок он не отбывал, и судимость в итоге была снята. Перминов уцелел в кадровой чистке авиации. В феврале 1944 года, одновременно с присвоением звания генерала, его наградили орденом Кутузова – одной из высших советских наград для военачальников высшего эшелона – и назначили командующим советскими аэродромами, предназначенными для американцев⁵.

Кесслер, его американский коллега, прежде командовал 13-м ударным бомбардировочным крылом 8-й воздушной армии, которая базировалась в Великобритании под командованием Спаатса и участвовала в бомбардировках Германии и Северной Африки. В Перминове он увидел закаленного в боях авиатора – они могли сработаться. Майор Джеймс Партон, историк 15-й воздушной армии США, посетивший Полтаву в 1944 году, написал о Перминове как об “энергичном, целеустремленном летчике”, который “использовал свой авторитет, чтобы преодолеть бюрократическую волокиту и разрешить бесчисленные повседневные проблемы”. Дин вспоминал: “Кесслер и Перминов сразу же пришлись друг другу по душе и стали хорошей командой”. Готовность командующих советской авиацией действовать в согласии с американскими коллегами, которую Дин заметил еще в Москве, здесь, на Украине, была очевидна