Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола - [16]
Г. – Ф. Миллер, изучив русский язык, стал одним из первых российских историографов. Сторонник норманнской теории происхождения древнерусского государства, он приписывал влиянию варягов все важнейшие события его экономической, политической и культурной жизни, – и это значит, что он составлял историю, заведомо находясь во власти схемы. Написанная им история России вызвала горячие возражения, причем среди его оппонентов были М. В. Ломоносов и С. П. Крашенинников. Несмотря на это, собранные им 38 фолиантов копий актовых материалов («портфели Миллера) еще долго питали материалами не только историков, но и географов, и писателей.
Первую связную «Историю государства Российского» составил Н. М. Карамзин, который в 1816–1825 годах выпустил при субсидии правительства одиннадцать ее томов, а последний, двенадцатый том вышел в 1826 году после его смерти. Для своего времени это был серьезный и важный труд. На его примере мы видим, что с небольшим отставанием от Европы российская историческая школа на основе одних только письменных источников, без всякой археологии и прочих естественно-научных методов структурировала прошлое, начиная от Рюрика. Ученые то ли создали в ходе работы некую схему для тысячи лет развития на громадной территории, населенной множеством народов, то ли с самого начала исходили из схемы…
Что интересно, вопреки этой утвердившейся схеме, Д. И. Иловайский (1832–1920), подробно разбирая все известные древнейшие хронологические своды, НЕ НАХОДИТ там Рюрика!
«… Тем же отселе начнем и числа положим», – написано в летописи. Этим отселе, по отношению к русской истории, оказывается первый год княжения Михаила, которое хронист полагает в 852 году:
«А перваго лета Михаила сего до 1-го лета Олга, русскаго князя, лет 29, а от перваго лета Олгова… до 1 лета Игорева лет 31; а перваго лета Игорева до 1 лета Святославля лет 83; а перваго лета Святославля до 1 лета Ярополча лет 28; Ярополк княжи лет 8; а Володимер княжи лет 37; а Ярослав княжи лет 40; тем же от смерти Святославли до смерти Ярославле лет 85; а от смерти Ярославли до смерти Святополче лет 60».
Помимо поразительно длинных сроков царствования отдельных лиц мы в этом перечне видим, что начало Руси ведется не от призвания варягов, а от той эпохи, когда Русь явно положительно отмечена византийскими историками. Где же Рюрик? – спрашивает Иловайский. Нет его. «Мы в этом случае допускаем только одно объяснение, – пишет ученый, – а именно: легенда о Рюрике и вообще о призвании князей занесена в летописный свод, чтобы дать какое-нибудь логичное начало русской истории, и занесена первоначально без года; а впоследствии искусственно приурочена к 862 году».
Тот же Иловайский – еще в XIX веке! – отмечает то, о чем неоднократно говорил позже Н. А. Морозов, да и мы тоже: что все летописные (хронологические) своды дошли до нас в списках, которые не восходят ранее второй половины XIV века! И еще одна примечательная фраза Иловайского: «Некоторые домыслы грамотеев, удачно пущенные в массу, впоследствии принимают как бы оттенок неопровержимых истин, особенно если в них отражается какой-нибудь общий (политический) мотив». Верно сказано!
Но «отставание от Европы» в деле составления исторических схем позволило нашим грамотеям-историкам убрать из русской истории многие анахронизмы! Интересное «Сказание Иоакима», изобилующее «странными» представлениями о до-варяжском времени, было известно Карамзину; в его библиотеке находилось и «Сказание о Словене и Русе». Но Карамзин отказался писать эту «древнюю историю». Он начал ее с призвания варягов. Так из истории Руси исчезли анахронизмы, причем по одной причине: их сознательно «вычистили». Можно предположить, что если бы за основу взяли другую схему, то мы имели бы теперь древнюю славянскую историю, содержащую и античность, и темные века, и Средневековье, и возрождение древней античности… Причем наше «средневековье» (почему-то именуемое ныне «историей Древней Руси») было бы совсем другим.
В Европе после того как в XVII–XVIII веках скалигеровская версия стала широко известной, массы историков продолжали придерживаться «неправильных» представлений. Вопреки «новой» схеме, они считали правдивыми летописные сообщения, согласно которым античность и Средневековье совпадают. До Карамзина так было и у нас: наше средневековье совпадало с «их» античностью. Русский историк петровских времен А. И. Лызлов, например, без сомнений увязывает средневековых «тартаров» с античными скифами:
«И меньшая половины Скифии, яже над морем Ассийским, называется Тартария великая. Разделяется же Тартария великая от Скифии Имаусом горой великою и знаменитою: еже со одной страны – то Тартария, а еже от сея страны – то Скифия».
Где же находилась Великая Тартария? И что это за гора Имаус? Ныне ею считают Уральские горы, поскольку такое объяснение укладывается в схему, считающую исторических «монгольских татаров» предками современных монголов. Однако отождествление Имауса с Уральскими горами – не более, чем версия. А если это кавказский Эльбрус? Или Карпаты? Других-то гор вблизи Скифии нет. Тогда исторические монголы к современным не имеют никакого отношения, также, как и «древний Китай» к современному, и вся история становится совершенно иной.
