Забвению не подлежит - [78]

Бои местного значения… Как прозаично звучит это, и как много поистине героических дел и вместе с тем безмерного горя и обильно пролитой солдатской крови кроется за этими на первый взгляд будничными словами.

Никогда не изгладятся из памяти воинов 16-й литовской стрелковой дивизии названия населенных пунктов Алексеевка, Нагорное, Панская, Никитовка, Борок, Палкино, Усенай и Курляндская Вартая. 2 апреля 1945 г. мне довелось быть в окопах 1-го батальона 249-го стрелкового полка. Старший оперуполномоченный капитан Й. Юргайтис указал в сторону немецких позиций:

— Видишь там чудом сохранившуюся трубу да кусок белой стены? Это и есть Вартая.

Высунувшись над бруствером, щелкнул фотоаппаратом.

— На память?

Я обернулся. Позади меня, поблескивая стеклами очков, широко улыбался командир 224-го артиллерийского полка дивизии подполковник Повилас Симонайтис. Он пришел на передний край в сопровождении своих офицеров для рекогносцировки и через бинокль внимательно всматривался в развалины Вартая, в которых гитлеровцы укрыли свои огневые точки.

Мой ФЭД опять щелкнул.

— И этот снимок будет на память, — как бы ответил я Симонайтису, не подозревая, что эта фронтовая фотография станет столь памятной. Назавтра, 3 апреля, подполковник, как обычно, направлялся с КП 224-го артиллерийского полка на свой НП. Шел молча, привычным скорым шагом, а следом в трех шагах за ним поспешал адъютант. До НП оставалось метров триста. Внезапно прогрохотал взрыв…

«…Он лежал на спине, еще не сознавая происшедшего, но по лицу адъютанта понял, что случилось непоправимое.

— Давай на КП, одни не управимся, — сказал Симонайтис тихим, потускневшим голосом…

Повилас Ионович лежал спокойно, не делая попыток подняться. Он уже увидел, что правая нога ниже колена оторвана взрывом, он видел белый кусок кости…

…Потом показалась повозка… Суетилась девушка-санинструктор, делая перевязку и смахивая слезы, мешавшие ей работать. Попробовали снять сапог с левой ноги, но он не поддавался. Все, кроме Симонайтиса, видели, что левая нога тоже изуродована взрывом, и еще раз осторожно попробовали снять сапог.

— Режьте, — тихо сказал Симонайтис, поняв, что и вторая его нога покалечена.

Когда сапог был снят и разрезаны брюки, все увидели, что нога в колене раздроблена и держится лишь на обрывках мышц и кожи. Санинструктор стала поспешно накладывать вторую повязку, стараясь загородить ногу от молча глядевшего на нее Симонайтиса.

Наконец повозка двинулась…»

Это строки из воспоминаний очевидца — офицера 224-го артиллерийского полка майора Сергея Васильева.

П. Симонайтис наступил на мину, когда до Дня Победы оставалось 37 дней. В его истории болезни появилась запись: «Левая нижняя конечность: ампутация, культя в верхней 1/3 бедра. Правая конечность: ампутация, культя в нижней 1/3 голени…»

Более года Симонайтис пролежал в госпитале в древнем русском городе Вологда. В размеренно протекавшие дни, недели, месяцы он предавался воспоминаниям о своем нелегком отрочестве в крестьянской семье, где кроме него было еще четверо детей. Не имея материальной возможности продолжать учебу в университете, Симонайтис поступил в военное училище, стал офицером литовской буржуазной армии. После свержения фашистского сметоновского режима в Литве, когда в 1940 году народ взял власть в свои руки, Симонайтис понял, что не может оставаться в стороне от исторических событий, происходивших в родном крае.

«Было лишь два пути — либо идти с народом, либо оказаться в стане его врагов. Третьего пути не искал… Нередко, мысленно оглядываясь на свое прошлое, я еще и еще раз испытывал чувство гордости оттого, что стал воином Советской Армии, что по собственной воле избрал трудную, но почетную обязанность. За это я благодарен партии, которая вовремя открыла мне глаза, указала единственно правильный путь — путь вместе с народом» — так писал П. Симонайтис о своем становлении коммуниста в статье, опубликованной в литовской газете «Теса» 30 июля 1963 года.

Летом 1946 года Симонайтис вернулся из госпиталя домой, и я решился тут же его навестить. В Каунасе, в предместье Шанчяй, по улице Соду в небольшом одноэтажном деревянном доме однополчан Симонайтиса гостеприимно встречала его жена Мария. В комнату то и дело забегали его дочурки Сильвия, Ниёле и Дануте, сынишка Витаутас. Хозяин дома сидел в кресле, был искренне рад каждому посетителю.

Я вручил тогда Симонайтису тот памятный снимок в окопе у хутора Вартая. Он долго всматривался в знакомые лица фронтовых друзей, и оттенок грусти пробежал по его лицу:

— Это последняя фотография, где я заснят на передовой. Она мне очень дорога.

В жизни не забуду его решительное тогда: «Я еще встану на ноги!»

И он встал! Пусть на искусственные, сработанные умелыми руками мастера, но Симонайтис долго, упорно, изнурительно, иногда до изнеможения тренировался и в конце концов пошел. Он шагал сам, без посторонней помощи, вначале опираясь на трость. Это была его личная победа!

Весной 1977 года я подарил Симонайтису свои «Фронтовые записки». Он показывал мне тогда книги, переведенные им на литовский язык: «Дорогами испытаний» Б. Ямпольского, «Юность Ленина» Н. Ночволодова и Л. Резниченко, «От всего сердца» Е, Мальцева, «За власть Советов» В. Катаева и много других — более двадцати произведений!