Забвение - [93]

— Ты говоришь это сейчас, — возразил он. — Как бы ты мне поверила, если с самого начала в твоем сердце дежурил сторож? Мне приходилось постепенно, шаг за шагом отвоевывать у тебя кусочек привязанности, кусочек чувства, кусочек доверия. Стоило нам сделать шаг вперед в наших отношениях, как ты делала три шага назад.

— Меня пугали чувства, которые ты заставлял меня испытывать.

Клейтон нахмурился и тихо сказал:

— Я знаю. Меня ты тоже путала.

— Тебя? — искренне удивилась Хоуп. — Ты не боишься ничего на свете.

И тут он улыбнулся. Той самой ленивой, чувственной улыбкой, которая сводила Хоуп с ума.

— Не боялся. Пока не встретил тебя. — Затем лицо Слейтера вновь стало серьезным. — Когда же ты поймешь, как много для меня значишь? Неужели не видишь, что я хочу прожить с тобой всю жизнь?

У нее застучало в висках.

— Ты забыл, что все это было сплошным притворством…

— Только не для меня, — медленно покачал головой Слейтер. — Никогда.

— Ты… ты только притворялся влюбленным, чтобы я не поддалась на шантаж Трента и не вышла за него замуж.

Он засмеялся. Засмеялся!

— Не вижу в этом ничего смешного, — неуверенно сказала она.

— Вижу, что не видишь, — ответил Клейтон, не удосужившись стереть с лица лукавую улыбку.

Она скрестила руки на груди.

— Может быть, просветишь меня?

Его улыбка стала еще шире.

— Мне ужасно нравится, когда ты начинаешь корчить из себя доктора. Строго смотреть на меня и задирать нос.

— Я очень рада, что ты находишь меня смешной.

Слейтер с трудом подавил улыбку.

— Хоуп, все дело в том, что я не слишком общителен. Семья у нас была маленькая, тихая; сразу после школы я ушел в армию, а потом всегда работал в одиночку. У меня мало знакомых. Таких, как я, называют бирюками.

Хоуп почувствовала, как у нее меняется настроение: она начала оттаивать.

— Я очень мало знаю о тебе, — прошептала она.

— Понимаю. — Клейтон поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. — И пытаюсь исправить это. Впервые в жизни пытаюсь открыть душу. Я не силен в этом, поэтому я и смеялся, когда ты упрекала меня в притворстве.

— Не понимаю…

— Милая, я бы не стал притворяться влюбленным даже ради спасения собственной шкуры. Я влюбился, и влюбился серьезно. Слишком серьезно, — добавил он с лукавой усмешкой и тихонько дернул Хоуп за волосы.

— Ты чуть не умер из-за нас. Разве можно простить такое?

— А ты чуть не умерла из-за меня, — беспечно возразил он, но Хоуп увидела боль в его глазах. — Я не сумел тебя удержать, и ты чуть не досталась Тренту. А такое простить можно?

— Это была не твоя вина! — воскликнула она.

Он смотрел на нее с любовью, терпением и такой добротой, что хотелось протянуть руку и потрогать его глаза. Ох как хотелось… Но неуверенность в себе призывала Хоуп к сдержанности.

— Я не собираюсь торопить тебя, — сказал он и бережно снял с ее колен сначала одну кошку, а потом другую. — Проваливай, Дьюи, — с улыбкой сказал Слейтер и погладил оскорбленное животное по спине. — Сейчас моя очередь, Льюи.

Хоуп посмотрела на него с изумлением.

— Как ты научился их отличать? Ты же всегда жаловался…

— Ты невнимательна, — пожурил ее Слейтер. — Я мог их различать, только не хотел. Не хотел впускать их в свое сердце. — Он посмотрел на Хоуп так выразительно, что у нее перехватило дыхание. — Но в конце концов вступил в битву с самим собой и рискнул сердцем. Оно принадлежит тебе, Хоуп. — В его доброй улыбке таилась и толика страха. — Возьми его.

Клейтон помолчал, а затем турнул Хьюи, которая успела прыгнуть на освободившееся место.

— Улепетывай, — добродушно сказал он и быстро приблизился к коленям Хоуп. Клейтон развел их в стороны, а когда их тела пронзило током, обнял лицо Хоуп ладонями, поцеловал в нос, в щеки, в оба глаза и лишь потом в губы. Поцелуй был долгим и чувственным.

— Ты любишь меня, — тихо сказала она, поднимая голову.

— Неужели наконец до тебя это дошло? — Он властно положил руку на ее живот. Этот жест хозяина и защитника тронул Хоуп до слез.

— Я не беременна, — прошептала она. — Сам знаешь…

— Ты не была беременна, — поправил он и бросил на Хоуп тот самый взгляд, который проникал ей в самое сердце. — Я не предохранялся, поскольку считал, что это ни к чему. А после той ночи…

— Это не могло случиться так быстро, — возразила она, содрогнувшись от наслаждения, когда пальцы Клейтона легли на ее грудь.

— Нет? — Он хитро улыбнулся. — Значит, нам нужно… попрактиковаться.

Хоуп засмеялась.

— Я еще не сказала, что простила тебя.

— Ты простила меня, — с нахальной самоуверенностью возразил он. — Осталось только решиться и рискнуть.

— Чем рискнуть?

— Сердцем. — Он снова поцеловал ее, и поцелуй длился до тех пор, пока оба не задохнулись. — Попробуй, — прошептал Клейтон и подтолкнул ее локтем. — Решайся. Увидишь, тебе понравится.

Хоуп открыла рот, чтобы ответить, но он прижал палец к ее губам.

— Ты почему-то вбила себе в голову, что никто не может полюбить тебя такой, какая ты есть. Но я люблю, Хоуп. Люблю и всех семерых твоих зверюг, от первой ненормальной кошки до последней чокнутой птицы. Люблю твой тихий, хрипловатый голос, который становится грудным, когда я ласкаю тебя. Люблю твои предчувствия и то, как ты заботишься о других. Я люблю в тебе все. Пожалуйста, поверь этому. Соглашайся.