Забросило - [12]

  В этот день мне пришлось съесть вторую половинку ореха, и у меня осталась только скорлупа от моего пищевого пайка. Нужно было срочно искать сохранившийся орешник. С пудовыми гирями на ногах из прилипшей грязи, которые не давали мне идти, я ближе к вечеру добрался до дороги. Дорога была чистенькая, как будто поток до нее не дошел, но грязь-то кончалась прямо перед дорогой. Вот ведь загадка, но для меня сейчас это было просто здорово. Я уселся прямо на полотно дороги и соскреб грязь. Когда я встал, то чувствовал себя пушинкой. Шаги давались легко, как будто я ничего не весил. Самое интересное, что вся грязь, которая прилипла ко мне, исчезла. Мне нужно было добраться до того места, где недавно обнаружил орешник. Я его почти полностью ободрал, оставив только несколько орешков, для продолжения рода, так сказать. Сейчас эти орешки просились в мой желудок, так что я прибавил шагу и мне нужно было примерно часов пятнадцать, шестнадцать, чтобы дойти до того места, не останавливаясь на ночлег. Конечно, орешник еще нужно найти, так как я не ставил перед собой задачу, запомнить это место. Хорошо помню, что это недалеко от дороги. Я прибавил шагу, так как все-таки что-то во мне менялось. Вспоминая, как я бежал вниз с пирамиды, я поражался сам себе. Раньше я никогда бы не допустил, чтобы чувства взяли верх над рассудком. Но если бы я остался на пирамиде во время ливня, то меня сейчас просто не было бы в живых. С неба извергались тонны воды, и меня просто смыло бы с пирамиды как листик или сухую палку. Кстати, о палках, нужно будет опять искать подходящие. На ночь решил не останавливаться, так как страшнее голода только жажда. Голод можно перетерпеть, а вот без воды будет тяжело. Я напоминал себе автомат. Ноги в одном ритме отмеряют шаги, а голова размышляет о превратностях этого мира.

  Ночной туман был не очень густой, так что я слабо различал края дорожного полотна, а больше мне ничего и не нужно было. Вот уже и новый день зарождаться начал. Туман постепенно рассеивался. Как только я смог разглядеть в дали первую, встреченную здесь пирамиду, то я начал посматривать по сторонам. Через некоторое время я внезапно почувствовал, что я был там, в стороне от дороги. Мой внутренний компас точно указывал, куда идти. Я начал забирать в сторону и вскоре вышел к тому орешнику, что я так сильно почистил от плодов. На кусте сиротливо висел тот десяток орехов, которые я оставил, чтобы не нарушать экосистему этого места. Сейчас я сорвал один орешек и расколов его наелся. Теперь можно будет не торопясь обследовать этот лесок. Орехов нужно набрать впрок. Не дело, если мне придется каждый раз бегать в такую даль, чтобы набрать еды. Не стоит забывать, что это еще и моя вода. Вот, кстати, нужно будет сходить по следу потока воды. Не могла же такая масса воды просто взять и исчезнуть. Там, рядом и тот самый лесок, где я нашел просеку с поваленными деревьями. Так что еще и древки для копий наломаю. Пока я обдумывал ближайшую перспективу, ноги тащили меня по лесочку, наматывая расширяющиеся круги. К своей радости, я наткнулся еще на один орешник и не скупясь набрал полные корзинки орешков. Усевшись на траву, я пересчитал их. Оказалось, семьдесят две штуки. Я уже провел эксперимент и понял, что мне достаточно съедать в день половинку ореха. Это значит, что я обеспечил себя приблизительно на треть земного года. Сколько здесь длится год и есть ли другие времена года кроме этого, которое напоминает позднюю весну, ну и соответственно, когда собирать урожай и на какой период обеспечивать себя едой. Когда проблема орехов временно отпала, я занялся экипировкой. Опять была изготовлена юбочка из травы и сандалии из коры какого-то дерева.

1.9. Глава 9.

  Путь назад я проделывал не торопясь. Во-первых, пусть все просохнет, а во-вторых, куда торопиться? В этот раз я добрался до второго зиккурата за полтора дня. Это если учитывать, что я шел медленно, то получается, что мои физические возможности значительно выросли, по сравнению с моей физической кондицией на Земле. Чего греха таить, мой экстремальный спуск с пирамиды, произвел на меня неизгладимое впечатление. Я понимаю, что стресс и все такое, но ведь если бы там был земной я, то все закончилось бы трагически еще на середине пути. Я просто физически не пробежал бы такую дистанцию. А ведь еще нужна была четкая координация движения и все, что не позволяло мне не спотыкаться. Наверное, было еще что-то, что не поддается моему анализу из-за того, что мой разум не может это почувствовать и воспринять. Наверное, сумбурно, но по-другому я ничего более вразумительного сформулировать не смог. С этой не типичной ситуацией, когда пришлось буквально бороться за свою жизнь, я совсем упустил из виду, что на вершине зиккурата я беседовал с кем-то, кого не видел, да и вообще, беседовал ли? Ведь после тех ягод, я потерял сознание, хотя, наверное, нужно говорить об отключении сознания, а не о потере. Я утратил контроль над сознательной деятельностью и дальше работали только инстинкты. Правда, это не объясняет, почему я полез на пирамиду. У меня была масса вариантов делать что-то другое. Даже если предположить, что глубоко в сознании засела мысль взойти на пирамиду, то рядом с ней была и мысль изучить чужой корабль, дойти до следующей пирамиды и много еще чего. Здесь же, похоже, я выполнял чужую волю, ведь я не просто взошел на пирамиду, а еще и вскрыл себе вены непонятно как. А может мне все это привиделось, под действием какого-нибудь галлюциногена из тех ягод. Подниматься и проверять мои предположения что-то не хочется, да и характерные следы на руках никуда не денешь. Эти философские мысли развлекали меня почти всю обратную дорогу. Наконец я подошел к тому месту, где я выбрался на дорогу. Каким-то новым чувством я знал, где это произошло. Так, по своему следу я вернулся к тому дереву, на котором пересидел ливень. Во мне боролись два желания. Первое, это пойти и наломать древка к копьям и насобирать палки для сварочных работ в корабле, и второе, пройти по следу потока воды. Такой объем должен был образовать озеро или пруд. У страха, конечно, глаза велики, но все равно, увиденный мной огромный объем воды не мог исчезнуть бесследно. Победило благоразумие, и я отправился на поиски палок и основы для копья или, если повезет, то копий. Я четко знал, где находится та просека, куда я пришел в прошлый раз, при поиске палок. Природа, между тем, залечивала раны, нанесенные стихией. Уже сквозь подсохшую грязь пробивались травинки, на ободранных кустарниках появились молодые листочки и проклюнулись веточки. Видимо здесь такие катаклизмы не впервой.