Заблуждения капитализма, или Пагубная самонадеянность профессора Хайека - [31]
Теперь я хотел бы описать общее отношение между «локальным» и «глобальным» в человеческой жизни; может быть, лучше всего будет начать с того, что в физике называется «близкодействием» и «дальнодействием». Общепринятый теперь способ описания «непрерывных сред» и (во всяком случае классических) полей можно проиллюстрировать на примере равновесия тонкой мембраны, вроде тех, которые употребляются в телефонных трубках. Чтобы понять, от чего зависит произвольное положение мембраны, представим себе, что на ее поверхность нанесена сеть перпендикулярных прямых, дающих в пересечении вершины квадратных ячеек. Пусть А – одна из этих вершин, В – ближайшая вершина слева от А, С – ближайшая справа, D – ближайшая сверху и Е – ближайшая снизу.
Если мембрана слегка изогнута по отношению к горизонтальной плоскости, где она находилась бы в ненапряженном состоянии (скажем, плоскости чертежа), то все ее точки отклонены от плоскости на некоторые расстояния. Оказывается, что отклонение точки А с большой точностью равно среднему арифметическому отклонений четырех ближайших точек сети – В, С, D, E. Иначе говоря, положение в пространстве каждой точки сети зависит только от положения ее ближайших соседей – и больше ни от чего. Это и есть принцип близкодействия. Если край мембраны слегка сдвинуть в каком-то месте, то начнут двигаться вначале ближайшие вершины сети, потом следующие, и когда это движение (скажем, слева направо) дойдет до точки В, то и отклонение в точке А изменится в точности настолько, чтобы по-прежнему равняться среднему в четырех соседних точках. Точка А «не знает» никаких других точек, кроме соседних, и вдоль мембраны, перемещаясь слева направо, распространяется волнообразный процесс.
Этому строго локальному закону противостоит «самый древний» из количественных законов физики – закон тяготения Ньютона. Это глобальный закон: тяжелое тело А притягивает другое тяжелое тело В с силой, пропорциональной их массам и обратно пропорциональной квадрату их расстояния. Чтобы найти эту силу (а затем и вызываемое ею движение), надо знать нечто, находящееся далеко, как Земля от Солнца, и не надо принимать во внимание то, что может происходить вблизи: пространство между А и В можно с достаточной точностью считать «пустым», и Ньютон не пытался описать, как «тяготение» распространяется в этой пустоте. Оно попросту всегда есть, всегда действует; и этого достаточно, чтобы Земля описала вокруг Солнца 4 >1⁄>2 миллиарда одинаковых оборотов. Устойчивость системы обеспечивается здесь глобальным законом. Физики называют это «дальнодействием»; эта схема дальнодействия, позволяющая понять движение планет, в конечном счете может быть заменена очень сложным близкодействием, как показал Эйнштейн; но для нашей цели это не имеет значения. Нам надо лишь продемонстрировать, как надежно и устойчиво управляет природой глобальный закон. Если бы мы не знали закона тяготения, не возникла бы современная наука, и в «макрокосме» ничего нельзя было бы понять.
В «микрокосме» человеческого общества действуют гораздо более сложные силы. Некоторые из них локальны, как силы напряжения мембраны: мы автоматически реагируем на любое перемещение наших соседей, поскольку иначе не сможем сохранить равновесие. Но другие силы, определяющие наши движения, глобальны. Многое в нашем поведении определяется дальнодействием принципов, внушенных нам в детстве, а затем закрепленных в ходе личного развития. Мы не всегда ведем себя в зависимости от поведения соседей (в свою очередь не имеющих другого мотива, как себя вести!). Иногда мы действуем так, как требует Справедливость, как внушает Самоуважение, как хочет Бог. И мы говорим при этом странные, старомодные слова: «На этом я стою и не могу иначе», или еще что-нибудь в том же роде. Выражаясь неуклюжим языком физиков, можно сказать, что в нашем поведении участвуют одновременно компонента близкодействия и компонента дальнодействия.
