Заблудший ангел - [19]

Девушка помчалась по аллее к реке. Теплая, ясная весенняя ночь заставляла кровь быстрее бежать по жилам. У нее выработалось безошибочное чутье, Дора всегда знала, где его можно найти. Она бежала по невидимому, но верному пути, следом за ним. Сердце бешено стучало в груди, но это ее не беспокоило. Весной всегда так. Весной прыгают ягнята, и жеребенок закидывает назад голову и тоненько ржет непонятно почему. Весной жизнь убыстряет шаг, она опьяняет. И с телом происходит что-то странное.

Да, теперь ее тело испытывало странные ощущения, но она была за это только благодарна, хорошо, что у нее вообще есть тело. Долгое время Дора считала, что действительно погибла в детстве, а по земле расхаживает облако в человеческом обличье. Понятно, почему люди ее никогда и не замечали. Они просто-напросто не могли ее видеть. За исключением Пэйса. Доре совсем не хотелось быть призраком, но чувствовала она себя именно так.

Вот и сейчас так же у нее болело сердце, и это не позволяло ей сомневаться в своем физическом существовании. Эта боль словно передавалась от Пэйса. Странны дела твои, Господи! Бог дал ей умереть вместе с матерью, а потом наполовину оживил и перенес в чужую страну, где ее никто не видел. У Господа, конечно, есть на это свой резон, и когда-нибудь она узнает, в чем он заключается.

Рыбаки, ловя по вечерам рыбу, которую потом продавали проплывающим пароходам, обычно не оставляли света в своих лачугах. Было темно, но Дора знала, как привлечь их внимание. Надо было поджечь смоляные шарики и бросить их потом в реку, чтобы рыбаки подплыли посмотреть, кого нужно перевезти. Она уже поступала так раз или два, когда к ним прокрадывались беглые негры, после смерти папы Джона. Тогда девушка помогла им, а теперь Дэвид и Джексон, работающие на ферме, тоже заботятся о беглых.

Но сейчас ей нужны не рыбаки. Она высматривала Пэйса и увидела его на берегу. Он стоя пил из бутылки бурбон и рассматривал противоположный берег. Уже хорошо, Он здесь, а не там, и не ищет, с кем бы подраться. Дора предпочла не беспокоить его, поэтому тихо остановилась в тени, скрестив руки на груди. Пэйс снял фрак, и на фоне реки, залитой лунным светом, резко темнели его широкие плечи. Под ветром тонкая ткань рубашки плотно прилипла к телу и очень наглядно очертила мужественный торс. Дора раньше не обращала особенного внимания на то, чем отличается мужское тело от женского. Да, мужчины шире в плечах, сильнее, выше. Но сейчас она точно видела его впервые, замечая то, что ускользало от ее внимания прежде.

Прежде Дора думала, что это из-за покроя фрака он кажется в поясе таким тонким, а в плечах широким. Но теперь убедилась, что Пэйс от природы так сложен. А почему она думает об этом? Непонятно. Дора еще сильнее ощутила своеобразие своих мыслей, потому что продолжала отмечать про себя, какими длинными и сильными кажутся его ноги в туго обтягивающих парадных брюках. Ветер, дующий в лицо, отмел с его лба волосы. Запрокинув голову, Пэйс медленно пил из бутылки. Надо бы его остановить, но ей это не положено. А положено только стоять и следить, как бы он не навредил себе чем-нибудь и не наделал больших глупостей. Печально, что он пьет. Джози могла бы спасти лучшее, что в нем было, заставлявшее его защищать маленьких девочек, чинить им куклы, драться за тех, кто не мог сам за себя постоять. Джози могла бы поддержать и развить в нем все хорошие стороны характера. Но вместо этого своим отказом поставила его перед угрозой душевного распада. И Доре хотелось заплакать при виде того, как он опускается.

Пэйс опять глотнул и явно с вызовом. Вот тогда она поняла, что он знает о ее присутствии. Но продолжала держаться поодаль. Впрочем, ее все называли его тенью. И так, наверное, и есть на самом деле, ведь Дора всем казалась такой бестелесной.

– Дора, отправляйся ты, черт возьми, домой, – сказал, наконец, устало Пэйс, не поворачивая головы, и зашвырнул пустую бутылку из-под виски далеко в реку. – Это неподходящее место для маленьких девочек.

– Но я не с дерева слетела, – ответила Дора, намекая на его давнее предупреждение… Впрочем, он всегда ее о чем-то предупреждал. Это даже забавно, ведь опасность угрожала, как правило, прежде всего ему.

– Да, знаю. Ангелы умеют летать, – сказал он без всякого выражения и наконец повернулся к ней. – Почему бы тебе не вернуться на бал и не подслушать, как там наигрывает музыка?

Значит, он знает, что ей все известно. И это ее тоже не удивило.

– А ты почему не в городе и не дубасишь кулаками какого-нибудь слабосильного драчуна?

Он коротко и горько рассмеялся, но все-таки это был смех.

– Ну, этим я займусь попозже. Теперь мне, чтобы разозлиться, как следует, надо выдуть побольше виски, чем на заре юности.

– Приятно слышать, – ответила она просто.

– Уходи домой, Дора, со мной все будет в порядке. Теперь, наверное, он ее разглядел – серую тень в гуще деревьев. Ее выдавал белый цвет капора.

– Я пыталась поговорить с Джози, – призналась Дора, – но она меня не слушала. Люди вообще редко ко мне прислушиваются. Они все еще считают меня ребенком.

– А ты и есть ребенок, – резко ответил Пэйс, – а теперь возвращайся и ложись в постельку, где тебе сейчас самое место.