Забайкальское казачество - [227]

Казаки встретили присягу спокойно, обыденно, без подъема и эмоций, повторяя слова:

«…обязуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство, впредь до установления воли народа при посредстве Учредительного собрания».

Для многих офицеров, считавших принятие присяги не формальностью, а делом чести, этот день стал большой душевной драмой. Большинство из них приняли ее не по политическим убеждениям, а во имя «спасения Родины и для сохранения армии».

На основании приказа № 1 отменялись или изменялись статьи Устава внутренней службы, создавались полковые, дивизионные, корпусные и армейские комитеты.

Далекие от политики, казаки слепо следовали разбушевавшейся стихии, не понимая, что такое «демократия», для чего она нужна казакам, какое различие между властью царя и Учредительного собрания, что дает новая власть казачеству. Не доверяя агитаторам, наводнившим фронте мандатами от Совета депутатов о неприкосновенности, не участвуя в демонстрациях тыловых солдат, казаки между тем постепенно подвергались воздействию революционной пропаганды, но, кроме разговоров между собой, никаких противоправных действий не принимали. В день принятия присяги, когда толпа тыловых солдат с красным знаменем попросила у войскового старшины Нацвалова хор трубачей, чтобы пройти с музыкой по городу, просьба их была удовлетворена. Хор трубачей 1 — го Читинского полка убыл на демонстрацию по приказу, но ни один казак 1-й Забайкальской казачьей дивизии не влился в ее ряды.

Прибывшие из Забайкалья отпускники рассказывали об ухудшении в связи с войной и революцией социально-экономических условий жизни, о брожении в разоренных станицах по поводу переделов границ земельных наделов, об ограничении казачьей власти в области различными наблюдателями и правительственными комиссарами. Вопрос о земле и возможности урезания ее в пользу иногородних и малоземельных крестьян волновал больше всего.

В тылу царила анархия и вседозволенность, процветала картежная игра не только среди офицеров, но и среди солдат. Проигрывались общественные и казенные деньги, бывшие в подотчете у рядовых солдат и офицеров, а то и просто растранжиривались на личные нужды. Червь разложения армии все больше проникал в казачью среду, затрагивая казаков и их офицеров. Так, за растрату казенных денег в сумме 2133 рублей 10 копеек был предан корпусному суду подъесаул 1-го Верхнеудинского полка Попов, что в других условиях было немыслимо, так как подобные случаи в казачьих частях встречались редко. Случай этот был отражен в «Журнале военных действий» как из рук вон выходящий, получивший огласку, о чем с сожалением констатировал адъютант штаба полка.

Стали нарушаться давние, славные традиции войска. 17 марта, в день войскового праздника, впервые в истории Забайкальского казачества отменили парад. В этот же день состоялось собрание офицеров дивизии по вопросу судьбы казачества, которое в трудное время ломки старых устоев не сказало еще своего слова. Готовился Всероссийский казачий съезд в Петрограде, где предполагалось объявить о своем отношении к происходящим событиям.

На собрании выступил полковник И.Ф. Шильников, назначенный 10 марта командиром 2-й Забайкальской казачьей бригады. В своей речи он призвал к объединению создаваемых комитетов от казаков и офицеров дивизии, чтобы на общеказачьем съезде забайкальцы могли выразить общее мнение по вопросам, волнующим войско. Выступивший сотник Денекин в резко отрицательной форме высказался по деятельности Совета рабочих и солдатских депутатов, направленной в ущерб воинской дисциплине и управлению армией перед лицом внешней опасности. Его речь офицеры встретили аплодисментами и единогласно одобрили. Полковник Шильников был избран делегатом на казачий съезд, как наиболее знающий жизнь и быт казаков, а также пользующийся у них большим авторитетом.

Следом за офицерским собранием состоялся митинг по этому же вопросу, на котором казака Самойлова 1 — го Верхнеудинского полка избрали делегатом на съезд в Петрограде. По предложению полковника Шильникова и других офицеров, казаков делегации от забайкальцев предложено отстаивать на съезде следующие вопросы:

1. Участвовать ли армии в Учредительном собрании? Решили — «да».

2. Продолжать ли войну до победного конца? Единогласно — «да».

3. Какой образ правления — конституционная монархия или республика? Тайным голосованием офицеров решили — за республику.

4. Сохранить ли боевые ордена и награды, жалуемые целым частям? — «Да».

5. Наказные атаманы должны быть выборными или назначаться из войскового сословия, или всякие?

Решили — из войскового сословия и выборные.

Предлагались и другие уже известные вопросы, касающиеся службы казаков, земли, отношения к власти.

С 18 марта стали создаваться полковые комитеты: в этот день в 1-м Верхнеудинском полку, а 23 марта — в 1-м Читинском и других частях 1-й Забайкальской казачьей дивизии.

На митингах страсти разгорались с новой силой. Вспоминались старые обиды на офицеров. Со стороны казаков отмечалось враждебное отношение и недоверие к ним, несмотря на то, что последние, учитывая новые веяния времени, старались приблизиться к казакам, чаще бывать на их собраниях, помогать в понимании происходящих событий. Однако на этих собраниях речи офицеров игнорировались, встречались ропотом и недовольным шумом. Стоило офицеру подняться на трибуну и начать говорить, разъяснять, как тут же из толпы раздавались крики: «неправильно, юн», в то же время охотно выслушивались речи казаков-агитаторов большевистского направления, поддерживаемые выкриками — «правильно».