Забайкальцы. Т.1 - [68]
Охмелевший Ермоха тешил работников разговором. А тем того и надо. Угостившись даровой водкой, довольные, что сегодня их никто не торопит с выходом на работу, сидели они на нарах, курили и, посмеиваясь, охотно слушали расходившегося гулевана. И только когда рыжий Никита взялся за полушубок, вспомнил Ермоха о деле.
— Вы, ребята, сколько навеяли, уберите в амбар, и хватит на сегодня. Ты, Микита, розвальни приготовь, облучок привяжи тот, что лежит около стайки, сена в него набей побольше, чтобы сидеть мягко и привалиться спиной было на што. За старшего будешь здесь, Микита, пока я не протрезвлюсь. А это ишо не скоро будет. Мне, брат, ежели шлея я под хвост попала — баста. Пока не нагуляюсь — не работник.
Никита пробовал отнекиваться от старшинства:
— Сроду мне не приходилось заниматься такими делами. Назначь вон из молодых кого-нибудь.
— Не, и не думай даже. У тебя и вид-то прямо-таки генеральский, у нас командир полка был вот как капля воды на тебя похожий, борода такая же, во всю грудь, рыжая, как лисий хвост. Ты теперь, наверно, в годовые запряжешься к Шакалу, наместо Егора?
— Придется, куда денешься.
— Подряжайся, Микита, мужик ты на работе способный, вместе потянем эту лямку.
Давно не гулял, братцы, года полтора рюмки в роте не было. Ну а теперь-то уж нагуля-юсь. Провожу Егора до станицы и все святки гулять буду назло Шакалу.
А в счет работы, Микита, значит, так: веять можно погодить, пусть пшеница полежит в ворохах, наших рук она все равно не минует, сено пока возить да солому надо заметать в ометы, а то как ударит пурга, забьет ее снегом, нам же и достанется мучиться с ней. Мы к вечеру-то вернемся, а утре отсюда и в Верхние Ключи.
С заимки выехали задолго до свету. На дворе стоял крепкий мороз, на темной синеве небес холодно мерцали звезды, жгучим сиверком тянуло навстречу, а заснеженные елани и сопки словно застыли в ночном безмолвии. Пара лошадей — рыжий двухаршинный мерин в кореню и гнедая кобылица-нежеребь на пристяжке— легко мчали кошеву с тремя седоками. Оседланный, с походным вьюком Егоров Гнедко бежал сбоку, привязанный к оглобле. Кучерил Ермоха. Час тому назад, когда Настя кормила их блинами со сметаной, Ермоха опохмелился полным стаканом водки, а бутылку сорокаградусной прихватил с собой.
— Посошок на дорожку, — сказал он, запихивая бутылку за пазуху. В дороге, после того как выехали с заимки, Ермоха еще разок приложился к бутылке и теперь, не чувствуя обжигающего лицо мороза, весело покрикивал на лошадей, мурлыкал себе под нос:
Егор с Настей, одетые поверх полушубков в козьи дохи, сидели рядом. Егор укутал ей ноги потником, обнимая за плечи, заглядывал в лицо.
— Наточка, вот она, разлука-то наша, подходит.
В ответ Настя лишь глубоко вздохнула.
— Ну ничего, Настюша, бог даст, отслужу и заберу тебя навовсе к себе. И никакие шакалы, ни горбачи, ни судьи не отберут тебя от меня. К черту их всех! То, что нельзя жить невенчанными, — врут. Вот в Новотроицкой станице одна ушла от мужа, так же как ты от Сеньки, сошлась с другим, и живут припеваючи в Нерчинском городе, уж двоих ребятишек нажили. Так же и мы сойдемся и будем жить. Только ты не убивайся шибко-то, наберись терпенья и жди.
— Я-то дожду. Только ты не забудь меня. Ведь четыре года — не шуточное дело, много воды утечет за это время. А вдруг встретится тебе другая, полюбишь ее?
— Што ты, Наточка! Как у тебя язык-то повернулся сказать такое. Да разве я могу забыть тебя, сменять на другую? Не-ет, и не думай даже. Любовь наша навечно, я на слово крепкий.
Когда над темными лесистыми сопками занялась заря, наши путники отмахали уже добрую половину пути. Малоезженая проселочная дорога вышла на широкий, хорошо укатанный тракт, и кони прибавили ходу.
— Голубчики мои-и!.. — грозя кнутом, покрикивал на лошадей Ермоха. Он, чем дальше ехали, тем больше хмелел, так как не один раз уже потянул из бутылки, а при подъеме на последний хребет допил остатки. Под конец он опьянел настолько, что Егору пришлось самому браться за вожжи. Старик не возражал, лишь пролепетал еле внятно:
— Егорушка, я, брат, кажись, лишку хватил.
Приткнувшись головой в задок кошевки, Ермоха уснул.
Егор укрыл его ноги полой дохи.
В Верхние Ключи приехали, когда солнце стало «в обогрев». Над поселком курилась туманная изморозь, густо дымили трубы. Но, несмотря на мороз, в улицах по-праздничному многолюдно. То тут, то там видно новобранцев в их дубленых полушубках с серой оторочкой на груди и карманах и в мерлушковых папахах с желтым верхом. В толпе, идущей навстречу, множество пьяных, и все они, шагая в обнимку, тянут довольно стройно:
Разбуженный песней, Ермоха приподнял голову, осоловело посмотрел вокруг и, может быть, впервые за всю жизнь изменил своей «Ласточке», подхватил служивскую:
Третья и четвертая книги романа «Забайкальцы» Василия Балябина (1900—1990) посвящены сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России. В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя Гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Четвертая книга романа «Забайкальцы» Василия Балябина посвящена сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России.В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Писателя Ли Ги Ена (1895–1984) называют одним из основоположников современной корейской литературы. Вся писательская деятельность Ли Ги Ена была результатом его тесного общения с народом, из среды которого он вышел, чьим горем страдал и чьей радостью радовался. На долю Ли Ги Ена выпало немало бед и ударов. Испытания закалили его волю, приучили к преодолению трудностей, помогли ему глубже понять жизнь народа — его быт, его чаяния. Читая роман Ли Ги Ена «Земля», нетрудно убедиться, что только глубокое знание быта и жизни крестьян помогло автору создать эту книгу.
Роман о последнем периоде жизни великого русского просветителя, первопечатника Ивана Федорова (ок. 1510–1583).
Авенариус, Василий Петрович, беллетрист и детский писатель. Родился в 1839 году. Окончил курс в Петербургском университете. Был старшим чиновником по учреждениям императрицы Марии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Радич В.А. издавался в основном до революции 1917 года. Помещённые в книге произведения дают представление о ярком и своеобразном быте сечевиков, в них колоритно отображена жизнь казачьей вольницы, Запорожской сечи. В «Казацких былях» воспевается славная история и самобытность украинского казачества.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.