Забайкальцы. Т.1 - [55]

Следующий прокос Егор шел за Настей, не отставая и не опережая ее, он одновременно с нею взмахивал косой и, ни на минуту не отрываясь, любовался ее стройной фигурой. И казалось Егору, что и косит-то Настя особенно ловко, красиво поводя округлыми плечами. А как идет ей кружевной платок, которым повязана голова! Из-под платка на матово-белую шею выбиваются кудрявые завитки волос. Все ей к лицу, все на ней выглядит нарядно, даже башмаки из самодельной кожи на ее маленьких, словно из слоновой кости выточенных ножках. Эх, косить бы и косить вот так следом за Настей, любоваться на нее весь день!.. Но где там, вот уже и кончились прокосы, и когда Егор, вскинув на плечо косу, повернулся, чтобы идти с Настей обратно, увидел, что работники уселись отдыхать. Воткнутые в землю косы их блестели в лучах восходящего солнца, над головами вздымались и таяли сизые клубочки табачного дыма.

— Ты вот что, — Настя тронула Егора за рукав, остановилась, возьми мою литовку да иди к ним отдыхать, а мы с Татьяной на речку сходим, умоемся, вон она уже кончает прокос. — И, угадав намерение Егора, смеясь погрозила ему пальцем — Тебе нельзя с нами, мы, может, раздеваться будем. — И пошла.

Егор посмотрел ей вслед, нехотя пошел к косарям. Они отдыхали, расположившись на валках. Горячась, жестикулируя, Антон доказывал, что, получая от хозяина по пятьдесят копеек за день, работают они чересчур много. Ермоха слушал его улыбаясь, попыхивая трубочкой. Рядом с ним, закинув руки за голову, лежал Алексей, очень довольный тем, что Ермоха велел ему после завтрака запрягать коней и работать на сенокосилке. Поодаль, облокотившись на валок, полулежал Никита. Окладистая, пушистая борода его пламенела на солнце. Был Никита на редкость молчалив, никогда не вступал ни в какие споры. Вот и теперь, уставившись взглядом в одну точку, он думал о чем-то своем и, как видно, совсем не слушал Антона.

— …Вить это на дикого рассказ! Сами себя не щадим, как, скажи, на отмер косим, посаженно^[18],— продолжал Антон. — Эдак-то робить будем — надолго ли нас хватит? Живо копыта протянем. Работа — она дураков любит.

— А ты не торопись, — вынув изо рта трубку, посоветовал Ермоха. — Никто тебя палкой не гонит.

— И рад бы не торопиться, так ведь вас куда-то черт гонит, как, скажи, для себя стараетесь, удержу нету, поневоле приходится тянуться за вами и нам с Микитой. Не-ет, ребятушки, полегче надо, ну сам подумай, Ермоха, было бы за что утруждать себя, вить робим-то за гроши.

— Во, смотри, Антоха, — Ермоха прихлопнул севшего ему на руку комара. — Появляться уже начали. Давайте, ребята, за дело, ишо прокосика по два пройдем, скоро этой гадости столько появится, что и не возрадуешься.

— Тебе хошь говори, хошь нет, как горох об стену. — Махнув рукой, Антон вздохнул, полез в карман за оселком. От речки подходили Настя с Татьяной. Первым опять пришлось идти Егору.

* * *

Отправив Настю на покос, Савва Саввич успокоился, очень довольный, что избежал скандала в доме. Теперь, думая о своей неудачной ночной попытке, он удивлялся, почему же Настя никому ничего не сказала об этом. Постепенно он додумался до мысли; умолчала Настя потому, что побоялась прогневить его. Мысль эта понравилась Савве Саввичу, и, чтобы проверить свою догадку, а кстати посмотреть, как идет работа, решил он съездить на покос. Погода установилась хорошая, и работники уже третий день гребли сухую кошенину, метали сено в зароды. Они только что пришли на стан и уселись вокруг большого котла, из которого Настя поварешкой черпала суп, разливая его всем по чашкам, когда к балагану подъехал Савва Саввич.

— Здравствуйте, ребятушки! — вылезая из коляски, приветствовал он работников.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — вразнобой ответили работники.

— Ну, как дела идут?

— Дела, хозяин, идут, лучше некуда! — за всех ответил Антон и, указывая на падь, где красовались четыре зарода, добавил — Вон каких богатырей поставили, копен по шестьдесят и больше. Да сегодня копен восемьдесят приготовили, к вечеру смечем. А сено-то какое! Как жар горит, любо посмотреть.

— Хорошо, хорошо-о-о… — Любуясь зародамн, Савва Саввич благодушно улыбнулся, разгладил бороду. — Вершил-то их Ермоха? То-то хорошо завершил, молодец!

— Да уж если я не молодец, то и свинья не красавица! — принимая от Насти чашку с супом, скупо улыбнулся Ермоха. — Обедать с нами садись.

— Спасибо! — Савва Саввич принес из тарантаса бутылку водки, десятка полтора свежих огурцов, сел на освобожденное для него место.

— Вот это дело, хозяин! — обрадовался Антон и, приняв из рук Саввича бутылку, разлил ее по чаркам.

Выпили за успешную работу.

— Уж работаем-то, хозяин, на совесть, — прожевав огурец, заговорил Антон. — Утром-то ишо черти на кулачки не бьются, а мы уж косим. За такую работу не грех бы по гривне на день накинуть.

— Старайтесь, ребятушки, старайтесь. Хорошо закончите — и я вас хорошо рассчитаю, не обижу.

— Вот теперь бы и назначили, Савва Саввич, цену-то повыше.

И мы бы тогда ишо больше-старались.

— Потом, Антон Михалыч, потом. Сказал, не обижу — значит, не обижу.

Ермоха глянул на Егора, оба понимающе усмехнулись. Уж кто-кто, а они-то хорошо знали цену хозяйским обещаниям.