Забайкальцы. Книга 2 - [35]
Работало на бойне человек двенадцать мужиков и баб. Они подтягивали за ноги к перекладинам забитых быков, снимали с них кожу, разделывали туши, подмороженное мясо складывали под соломенный навес, устроенный тут же рядом с бойней; бабы чистили кишки, брюшину, сортировали сбои, сало, замораживали все это на снегу. Работы хватало всем. Главным бойщиком был здесь Нефед Лощилин, привезенный Саввой Саввичем откуда-то из другой станицы. Свирепого вида, рыжебородый Лощилин, в забрызганном кровью полушубке и с пятифунтовым молотом в руке, работал уверенно, быстро. Даже самых крупных быков валил он одним коротким ударом и, пока подводили другую скотину, показывал мужикам, как быстрее снять кожу, правильно разрубить тушу на части. Тут же хлопотал, больше всех суетился Лукич.
Савва Саввич, на ходу стряхивая рукавицей куржак с бороды, приветствовал работников веселым, бодрым голосом:
— Здравствуйте, молодцы!
В ответ разноголосо:
— Здравствуй, здравствуй, хозяин.
— День добрый…
— Как дела?
— Дела идут, — ответив на приветствие хозяина, залебезил Лукич. — Мяса вон набили сколько, не меньше как два амбара будет. А мясо-то — любо посмотреть.
Лукич так и сыпал словами, успевая и с хозяином поговорить и на работников прикрикнуть:
— Липат, ты чего это кожу-то плохо расправил, растяни ее хорошенько! Тетка Фекла! Живее посудину под кровь-то, не упусти ее наземь. — И к хозяину: — Мы ее в бочки сливаем, кровь-то. Ведь это же еда, да еще какая! И шекшу>[12] из нее вари, и колбасу кровяную с гречневой кашей — объеденье! А тут ее скопится — на всю станицу хватит!
— Верно, Лукич, верно.
Савва Саввич, довольно улыбаясь, гладил бороду; разговаривая с Лукичом, подсчитывал в уме, сколько еще надо затратить денег на закупку быков со стороны.
В тот же день к вечеру прибыл на заимку и бараний пастух Доржи Бадмаев. Приехал Доржи на двух верблюдах, запряженных в сани. На одном он привез разобранную юрту и всякий домашний скарб, на втором — щиты из тальника, которыми он всегда загораживал котон от ветра. Два старших сына пастуха, Жаргал и Бадма, кочевали со стадом позади, на место ночлега они прибыли уже в сумерки.
На житье Доржи остановился в полуверсте от заимки, у подножья горы, что хорошо защищала котон от северного ветра.
На следующее, утро от Доржи пригнали первую сотню отборных овец и приступили к их забою.
Савва Саввич еще с утра собирался пойти к пастуху. Надо и поговорить с ним, и отдать заработанные им шестьдесят рублей, которые следовало уплатить еще к покрову, когда кончался пастбищный год, но уходить с бойни не хотелось, хорошо пошло тут дело.
Савва Саввич с удовольствием наблюдал, как ловко и быстро разделывал Нефед овец, молча обучавший этому искусству других работников.
— Мастер, мастер, — одобрительно улыбаясь, покачал головой Савва Саввич, — и быстро и чисто, молоде-ец!
К великой радости Саввы Саввича, овцы были на редкость хорошей упитанности. Осмотрев их, Савва Саввич решил поговорить с Нефедом. Окровавленный, с топором в руке, Нефед, оглянувшись, остановился, кинул на хозяина тяжелый исподлобья взгляд.
«Ну и страшилище, боже ты мой, — невольно робея, подумал Савва Саввич, — не приведи господь повстречаться с эдаким чертом где-нибудь в лесу».
— Спросить тебя хочу, — заговорил он, избегая встречаться с бойщиком взглядом, — как овечки на вес, обойдутся на полтора пуда на круг?
— Больше, — буркнул Нефед, — по пуду тридцати фунтов будут.
— Неужели правда? А насчет сала как, Нефед Пудыч?
— По пятнадцати фунтов на круг, не меньше.
Слова угрюмого Нефеда прозвучали в ушах Саввы Саввича приятнее всякой музыки, и даже Нефед не показался ему теперь таким страшным.
«Уж этот слов мимо не кинет, а сказал, так оно и будет, — восторгался в душе Савва Саввич и по привычке уже подсчитывал в уме барыши — Значит, ишо прибавится к прежнему счету по десяти фунтов мяса с овцы да по пяти фунтов сала, — соображал он. — Ого-о, куда оно скачет! Две тысячи целковых верняком прибавится. Да-а, каков Доржи-то молодец, право слово молодец! Надо будет отнести ему деньги, да прибавить ишо за хорошую пастьбу рубликов двадцать пять, а то и все тридцать». И с этими мыслями Савва Саввич направился к пастуху.
Около юрты пастуха Савву Саввича встретил сам Доржи. Он только что пришел с котона, где обкладывал снегом щиты. Лежавший около юрты здоровенный серый кобель-волкодав зарычал на Савву Саввича.
— Хотчо! Цыц! — прикрикнул на кобеля Доржи. Тот сразу же успокоился, лег на свое место.
Савва Саввич приветствовал пастуха по-бурятски:
— Сайн байна нухэр!
— Сайн да-а.
— Хэр байнат?
— Барог да-а.>[13]
На этом знание Саввой Саввичем бурятского языка кончилось, и он заговорил по-русски:
— Как пастьба-то идет, все ли в добром здоровье?
Широкоскулое, задубевшее на ветру и морозе безбородое лицо Доржи на секунду озарилось улыбкой.
— Овца-то? Ничего-о, пасем.
— Скоро с пастьбы-то пригонят?
Доржи посмотрел в ту сторону, где должно находиться стадо, затем вытянул из-за пазухи маленькую металлическую трубку-ганзу на длинном мундштуке, набив ее табаком, закурил и лишь тогда ответил хозяину:
— Однахо не шибхо схоро, вечером.
Василий Иванович Балябин (1900—1990) — один из первых советских писателей Сибири, успешно разработавших историко-революционную тему, участник Гражданской войны на стороне большевиков. В 1933 осужден как активный участник «правого уклона». В 1952 реабилитирован. С 1953 — член Союза писателей. Роман «Забайкальцы» посвящен жизни забайкальского казачества. В первых двух книгах автор ярко воспроизводит быт и нравы забайкальских казаков, показывает условия, в которых формировались их взгляды и убеждения. Действие романа разворачивается в годы Первой мировой войны, революции и Гражданской войны.
Третья и четвертая книги романа «Забайкальцы» Василия Балябина (1900—1990) посвящены сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России. В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя Гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Четвертая книга романа «Забайкальцы» Василия Балябина посвящена сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России.В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Художественно-документальная повесть о первом русском кругосветном путешествии шлюпов «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского, предпринятом в 1803–1806 гг. для снабжения колоний в Русской Америке.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Череванский Владимир Павлович (1836–1914) – государственный деятель и писатель. Родился в Симферополе, в дворянской семье. Сделал блестящую карьеру: был управляющим московской контрольной палатой; в 1897 г. назначен членом государственного совета по департаменту государственной экономии. Литературную деятельность начал в 1858 г. с рассказов и очерков, печатавшихся во многих столичных журналах. Среди них особое место занимал «Сын отечества», где в дальнейшем Череванский поместил многочисленные романы и повести («Бриллиантовое ожерелье», «Актриса», «Тихое побережье», «Дочь гувернантки» и др.), в которых зарекомендовал себя поклонником новых прогрессивных веяний и хорошим рассказчиком.
Историческое сочинение А. В. Амфитеатрова (1862-1938) “Зверь из бездны” прослеживает жизненный путь Нерона - последнего римского императора из династии Цезарей. Подробное воспроизведение родословной Нерона, натуралистическое описание дворцовых оргий, масштабное изображение великих исторических событий и личностей, использование неожиданных исторических параллелей и, наконец, прекрасный слог делают книгу интересной как для любителей приятного чтения, так и для тонких ценителей интеллектуальной литературы.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.