Забайкальцы. Книга 1 - [102]
Глава VIII
Во второй половине мая 1-й Аргунский казачий полк, в котором служил Егор Ушаков, выступил в летние лагеря. В этом году место для лагерей Аргунскому полку отвели в станице Калгинской, верст на шестьдесят южнее Горного Зерентуя.
День был праздничный, когда по улицам Сретенска походным порядком, ощетинившись пиками, двинулся полк.
Построенные по шесть всадников в ряд, сотни шли с песнями. Следом за полком по булыжной мостовой громыхали зеленые повозки полкового обоза, пулеметные тачанки, дымили походные кухни.
В четвертой сотне завели было старинную казачью песню, но вахмистр, сдерживая танцующего под ним вороного скакуна, заорал на запевалу, сердито округляя глаза:
— Отставить… вашу мать! Завели, как на похоронах! Запевай веселую: «Девки в лес по малину…»
Черноусый казак, запевала Зарубин, смеясь, покосился на вахмистра.
— Нехорошо, однако, будет, господин вахмистр! Народу ить полно в улицах-то, девки вон, бабы.
— Запевай, тебе говорят! Я отвечаю за все!
— Валяй, Пашка, смелее!
Жмуря в улыбке глаза, Зарубин тряхнул черным как смоль чубом и начал запев:
И сотня, как отрубила, грохнула припев:
И тут певцы понесли такую похабщину, что стоящие у ворот большого дома девушки как дождь сыпанули в ограду. В доме напротив женщина в белом платке захлопнула окно. А Зарубин, подмигивая смеющимся молодухам, что стояли в толпе парней и пожилых казаков, продолжал все в том же духе. Вахмистр, довольно улыбаясь в пшеничные усы, ехал сбоку сотни и в такт песне помахивал нагайкой.
К исходу третьего дня подошли к станице Больше-Зерентуевской, где решили остановиться для ночевки. До поскотины полк шел на рысях, на подходе к селу сбавили аллюр, усталые припотевшие лошади охотно перешли на шаг. Предвкушая скорый отдых, веселый вечер, встречу с девушками, казаки повеселели, подтянулись, на ходу выравнивали ряды, поправляли амуницию. Четвертая сотня, по приказу вахмистра, при въезде в село первая резанула песню:
Взбудораженное необычным происшествием, ожило большое, со множеством улиц станичное село. Поглазеть на казаков сбежались стар и млад, из открытых окон смотрели старики, старухи, из домов, переулков, соседних улиц все спешили в улицу, по которой шел полк, из дворов с подойниками в руках бежали бабы, возле ворот и заборов густели толпы: молодежь, пожилые казаки, ребятишки, успевшие принарядиться девушки. На лицах у них восхищенные улыбки, не переставая кипит говор, шутки, смех.
— Сколько их, небось целая тыща!
— А пиков-то, пиков сколько-о, как лес волнуется.
— Вот они, казачки наши, любо-дорого смотреть!
— Хвати, так из нашей станицы есть?
— Куда ж они денутся, я уж одного вижу, Степку Фунтосова с Поперешного.
— Гля, девка, никак Макся Мурзин — во-о-он, на гнедом-то коне?
— А вот Алешка Свешников с Байки. Алеха-а!
— Дяденьки, к нам заезжайте человека три, во-о-он наша изба, белые ставни!..
На площади около школы короткая остановка. Трубач подал сигнал, и полк, сотня за сотней, рассыпался по селу. Теплился весенний вечер, солнце уже коснулось краем зубчатой, заросшей лесом сопки. Улицы пестрели народом, смешались местные жители, парни, девушки, казаки в запыленных парусиновых гимнастерках. У походных кухонь выстраивались очереди служивых с котелками в руках.
Густыми рядами стояли привязанные к заборам, еще не расседланные, завьюченные кони. Усадьба, куда заехал Егор и с ним еще три казака, принадлежала зажиточному хозяину. Пятистенный дом его еще совсем новый, синевой отливают недавно покрашенные наличники. Амбары, сарай — все сделано добротно, заборы из пиленых плах, а тесовые ворота покрыты дощатым навесом. Во дворе две молодайки в белых платках доили коров, через изгородь на задах видно баню, она, наверное, жарко натоплена, курилась паром, в воздухе пахло распаренным березовым веником, парным молоком.
Иван Рудаков, ослабляя коню подпруги, оглянулся на Егора, кивнул головой на дом:
— Крепко живет хозяин-то.
— Ага… — Егор разнуздал своего Гнедка, ласково потрепал его по потной шее. — Живет богато.
— Так что сегодня и шанег поедим, наверное, и сметаны разживемся, а уж про молоко и говорить нечего.
— Это ишо как сказать, из богачей-то частенько бывают такие, что в крещенье льду у них не выпросишь. Но мне не так еда интересна, как баня, попариться страсть как охота!
— Это-то уж будет обязательно, вон она, банька, только что истоплена. Смети на мне пыль со спины.
Иван достал из задней сумы щетку, подал ее Егору. Почистив гимнастерки, фуражки, брюки и сапоги, казаки пошли в дом. Но, уже подходя к крыльцу, Егор услышал голос взводного и оглянулся. К воротам подходил взводный урядник Каюков.
— Ушаков, подь ко мне!
Егор подошел к воротам.
— Чего такое?
— Собирайся живее, поедешь нарочным в Нерчинский Завод с пакетом к атаману отдела.
