Забавные стишки - [2]

Шрифт
Интервал

Ей друг дарит пригоршни сладких вишен,
Их шепот тихий никому не слышен.
Вот наклонились оба над бассейном,
В восторге трепетно-благоговейном
Любуется Анри лицом лилейным.
И серебрит луна камзол атласный,
Улыбки Жанны отраженно-ясны:
Свиданья в парке ночью безопасны.
Бегут часы без отдыха и цели,
От влажности уста похолодели,
Уже пастух играет на свирели.
День недалек, – «до завтра, здесь, в аллее»!
Влюбленные, смущаясь и бледнея,
Меняются цветками орхидеи.

Прощание

О, друг, которого ни разу я не встретил,
Подруга верная, которой изменил!..
О, ранний шепот поседевших ветел
В саду, где я вздыхал, скучал, любил!
Так близко был ты, друг, но знака не приметил,
Ты, что обманута, зачем тебе я мил?
И для чего час утренний так светел:
К забвенью лишь я нежность сохранил!

«Я сижу за столом и равнодушно спорю…»

Я сижу за столом и равнодушно спорю,
Слишком сосредоточенно глядя на дорогу,
В моем ровном тоне и тщательном проборе
Пренебрежения ко всем чрезмерно много.
Потом, наконец, дождусь, мы уйдем, – в аллее
Я прочту свои новые стихи очень ровно,
Вы будете вслушиваться, слегка бледнея,
И конечно вам все понравится безусловно.

Улан

1.
В этой комнате с голубым светом
Вчера сидел улан со шпорами, –
Ушел ли он влюбленным и согретым
Вашими нежными как часто взорами?
Пленил ли он вас высокой каской
Или шнурами необычными,
Подарили ли вы хоть одну ласку
Своими руками, мне так привычными?
Ах, я совсем ничего не знаю
И обречен часам томительным…
Что делали вы, изменница злая,
Наедине с уланом обольстительным?
2.
Встречайтесь чаще с молодым уланом:
Вас нежным звоном шпор утешит он наверно,
Своим влюбленным взором искренним и странным
Напомнит мой – насмешливый, но верный.
Стихом своим по-детски торопливым
Напомнит мой – всегда размеренный и ясный,
А вы лицом таким внимательным и лживым
Ему не скажете, что безучастны.
Быть может вам признанья не насучат
И даже станет девственность его желанна,
Но ваша страсть ко мне, что до сих пор вас мучит,
От сладкого греха спасет… улана.

На вокзале

Томительность минут прервет звонок третий,
Вдруг странным покажется ваш профиль тонкий.
Уйдет поезд, как все уходит на свете,
А я останусь и не брошусь вдогонку…

«Спешит неверным шагом к пристани…»

Спешит неверным шагом к пристани,
Где отдыхают корабли,
И смотрит с каждым часом пристальней,
Не видно ль мачты там, вдали?
Не замечает нежных юношей,
Пришедших стройною гурьбой,
И дамы в палевом, засунувшей
Фиалки за корсаж тугой.
Его не тешит тело гибкое,
Воздушное как бег трирем,
И не ответит он улыбкою,
Подав надежду сразу всем.
Кого он ждет, не друга ль милого,
Ему приславшего поклон?
Да только верно друг забыл его,
Красоткой ветреной пленен.
И тщетно ждет, мечтой отравленный,
С своей печалью говоря:
Корабль, вестник шумных гаваней,
Уж где-то бросил якоря…

Признания

Ф. А. Глинской

Когда умрете, черным шелком
Украшу скорбно туалет,
Покорен буду праздным толкам:
«Красавица… лишь двадцать лет»…
Покрою слоем пудры щеки
И слоем мертвенным белил:
Пусть скажут все: «судьба жестока,
Как он умершую любил»!
С усталостью больной во взоре
В прощальный час склонюсь средь роз,
Но не забуду ни пробора,
Ни manicure, ни томных поз.
Придя к себе, стихи раскрою,
Их темной обведу каймой
И может быть вздохну с тоскою:
Ах, я писал для вас одной!..

Прогулка

Карета, запряженная четверкой
Лошадок стриженных, гладких,
Лакей почтительный и зоркий,
Легко стоящий на запятках.
Окрик неожиданно-веский,
Вызывающий улыбку: «правее»,
Глухо спущенные занавески.
Добродушный кучер в ливрее.
На дверцах две крошечные коронки
С уже потускневшей позолотой,
Чей-то профиль уступчиво-тонкий,
Чьи-то губы, ждущие чего-то…
Вот и дома, – подъезд со львами,
Стерегущими внушительно и кротко.
Клянусь, не скучно было с вами,
Слишком любезная ко мне красотка!

«Исполнен церемонной грации…»

Исполнен церемонной грации,
С улыбкой важной богдыхана
Я декламировал Горация
Китаянке благоуханной.
Дремали мандарины строгие, –
Так видно принято в Пекине,
Любовный вздох при каждом слоге я
Лукаво добавлял к латыни.

Китаянка

Н. Н. Евреинову

В Китае, тая, гейша милая,
Вздыхая, пьет душистый чай.
Но поступлю конечно мило я:
В Китай приеду невзначай.
Лишь денег нет, – случайность странная,
Мою решимость не смущай.
Ах, если денег не достану я,
Как попаду в Китай, в Китай?!

Танго

(Забавная песенка)
Марго быстрей чем Конго,
Марго опасней Ганга,
Когда под звуки гонга
Танцует танец танго!

Стихи разных лет

Цирк

Лошади выглядят бодрыми,
Попоны – цветными кафтанами,
Наездница движет бедрами
И звуками гортанными.
Стянуты бедра намеренно,
Далекая линия губ ала.
Лорнирует Мэри мерина
В меридиане купола.

Кульбин

Любитель перца и сирени,
Любезный даже с эфиопками.
Поверил: три угла – прозренье,
И марсиан контузит пробками.
Он в трели наряжает стрелы
И в мантии – смешные мании.
Сократ иль юнга загорелый
Из неоткрытой Океании?
И памятуя, что гонимый
Легко минует преисподнюю,
Плакатно-титульное имя
Чертит, задора преисполненный.
Когда ж, уединившись с Богом,
Искусству гениев не сватает,
Он просит вкрадчиво и строго
Известности, а также святости.

Московские стихи

Посв. Ф. А. Б.

Оставив скучный Петроград,
Бегу, – конечно не в Антверпен,
Ведь я не жду иных наград,
Когда не скажет милый взгляд:
«Источник нежности исчерпан».

Еще от автора Александр Эммануилович Беленсон
Джиадэ. Роман ни о чем

«”Джиадэ”» – пища не для богов и не для простых смертных. Она найдет поклонников у литературных снобов и гурманов…» – так писала об этом поразительном романе почти 90 лет назад разгневанная советская критика. Сегодня эти слова звучат как рекомендация. К читателю возвращается изысканный, виртуозный и самоубийственный по смелости роман А. Лугина (А. Беленсона, 1890–1949) – поэта, литературного критика, составителя трех выпусков знаменитого авангардного альманаха «Стрелец». В приложения к книге включен примыкающий к «Джиадэ» прозаический фрагмент «Египетская предсказательница» и статья литературоведа И.