За живой и мертвой водой - [138]

Туча сунул ключ в руки Степана и пошел в дом.

У дверей сарая Степан остановился, замер, прислушиваясь. Кто–то плакал там, кто–то молился или утешал. Он тихонько вставил ключ в замок, дважды повернул его. Замок открылся, косо повис на кольцах засова.

Степан подошел к возчикам:

— Дорогу домой знаете?

— А как же.

— Друже, отпусти нас! — начал просить один из возчиков. — Вторые сутки…

— Тихо! Запрягайте лошадей.

…Через полчаса бандеровцы вытащили из хаты тела братьев Дорощуков. Кликнули возчиков — молчание. Подвод на дворе не было. Часовой тоже не отзывался, но на дверях сарая висел замок. Немедленно побежали доложить Месяцу. Поднялся переполох. Все с оружием в руках выскочили во двор.

— Топорец! Друже Топорец!

Умолкли, прислушиваясь. Тишина. И вдруг раздавшийся рядом, на земле, стон заставил всех вздрогнуть.

— Боже милостивый…

Кто–то из Дорощуков был еще жив.

— Холера! — Месяц бросился к сараю, заколотил руками в дверь. — Есть кто?

Тишина.

— Что такое? Хлопцы, ломайте дверь!

Выломали. Сразу несколько фонариков осветили сарай.

Сарай был пуст. Бандеровцы застыли, не веря своим глазам. Первым нарушил молчание Клешня:

— Я говорил, друже Месяц, что это поганая примета, когда в хате есть покойник. Не надо было брать советку–профессорку, раз так вышло, что в эту ночь ее мать богу душу отдала. Я предупреждал — не послушались, смеялись. И вот вам: сперва потеряли Неплюя и здесь без нечистой силы тоже не обошлось.

И Клешня торопливо осенил себя крестным знамением.

Месяц не был суеверен. Он нашел другое объяснение таинственному происшествию:

— Хлопцы, нас выследили. Топорца схватили и увели. Собирайтесь! Немедленно уходим отсюда.

— А динамо, а Неплюй? — робко возразил кто–то. — На себе тянуть будем?

— Послать за подводой.

— Ага! Какой отважный…

— Динаму можно оставить. Кто ее утащит?

— Испортят.

Белый не хотел лишиться динамо–машины, предложил:

— Нужно занять круговую оборону и ждать до утра. Единственный выход.

Это было, пожалуй, наиболее разумным предложен нием. Месяц согласился. Сейчас же расположились вокруг дома, затаились, ожидая возможного нападения.

Но этим не кончилось. Прошло минут десять, и нечистая сила снова напомнила о себе. Внутри дома вдруг вспыхнул огонь. Повар с проклятиями бросился туда и едва потушил пожар на плите. Оставленный на сковородке жирный гусь сгорел почти до костей.

30. Дорога будет легкой

«Все ее просьбы, приказания выполнять беспрекословно…» Вепрь не совсем точно выразил свою мысль. Он имел в виду не приказы, а требования. Посланец Малого не должен был просить, но и не имел права приказывать. Посланец Малого мог требовать. Вепрь не нашел этого наиболее подходящего слова, а заменил его двумя совершенно разными по смыслу. Он не заметил своей ошибки — в ту минуту он уже думал о другом.

Оксана немедленно воспользовалась оплошностью окружного.

Едва они с Довбней вышли из горницы, девушка спросила, как бы не надеясь на понятливость и расторопность командира сотни:

— Друже, вы запомнили, что сказал вам Вепрь?

— Так! — Вид у Довбни был потерянный, несчастный. — Все, что пани захочет…

— Я не об этом! — недовольно оборвала его девушка. — Вепрь сказал: все мои приказы вы должны выполнять беспрекословно. Запомните — беспрекословно! Я не потерплю…

— Ну, а я разве говорю не то самое? — растерянно и обиженно возразил Довбня. — Все, что пани скажет…

— Все, что я прикажу! — резко поправила его Оксана.

— Ну так, пани, — чуть не плача, согласился сотенный, не понимавший толком, чего от него добиваются. — Я ведь слышал, что сказал Вепрь.

— Прекрасно! Слушайте внимательно. Первое — не тревожьте Вепря, допускайте к нему только врачей. Ему нужен полный покой. Второе — подготовьте мне рапорт о том, как все произошло.

— Друг Могила пишет донесение.

— Кто такой Могила? — насторожилась девушка. — Ваш писарь?

— Референт пропаганды. Он все знает, на его глазах…

— Как только будет готово донесение, покажите его мне. Третье — мне нужна личная охрана. Два человека. Этих, что были со мной, я отпускаю.

— Прошу! Сейчас я вам выберу самых лучших.

— Нет! Я выберу сама. Меня уже раз подвели.

Они вышли на крыльцо. Оксана пробежала глазами по лицам вояк, показала пальцем на Тополя, затем на Карася.

— Вот этих. Ваши псевдо?

— Тополь.

— Шеренговый Карась, — Тарас щелкнул каблуками.

— Вооружите их.

Довбня глянул на Карася, замялся, но тут же приказал хлопцам идти на склад, получить винтовки и по три обоймы патронов.

— Почему у вас тут базар? — удивилась Оксана, точно впервые увидела толпившихся у крыльца вояк.

— Разойдись! — скомандовал Довбня. — Всем находиться у казармы.

Оксана подозвала к себе Марка, отошла с ним в сторону:

— Отправляйтесь назад. Доложите Малому, что вы доставили меня к Вепрю.

— Пани, мне приказано… — начал было смутившийся Марко.

— Вы мне не нужны. Я не желаю подвергать свою жизнь опасности из–за чьей–либо нерасторопности. Немедленно отправляйтесь назад.

Оксана подошла к подводе, на которой все еще сидела арестованная.

— Слезь, Галя! Стань вон там, у тына. Никуда не уходи.

Подвода отъехала. Оксана оглядела опустевшую улицу. Сотенный что–то втолковывал стоявшей у крыльца женщине в цветастом шелковом платке.