За животными в Гайану - [3]

Когда фильм закончился, мы поднялись в свою комнату. Там стояли две койки, защищенные противомоскитными сетками. Двоим из нас предстояло спать в гамаках, и мы с Чарльзом тут же ухватились за такую возможность. С той самой минуты, как в Джорджтауне мы купили гамаки, нам не терпелось испытать это гениальное изобретение индейцев. С небрежным видом знатоков мы подвесили свои гамаки на вбитые в стену крючья. Позже мы убедились, что обращались с гамаками, как беспомощные новички: подвешивали их чересчур высоко, а узлы вязали такие, что утром еле с ними справлялись. Тем временем Джек и Тим без хлопот улеглись на кроватях.

Наутро результаты конкурса на лучший ночлег почти не вызывали сомнений. Хотя мы с Чарльзом божились, что чувствовали себя в гамаках, как в родной колыбели, и спали, как бревна, наши заверения, боюсь, звучали не слишком искренне. На самом деле ни мне, ни ему так и не удалось постичь простого правила поведения в южноамериканском гамаке: лежать по диагонали. Всю ночь я тщетно пытался улечься вдоль гамака, но неизменно ноги оказывались выше головы, я все время куда-то проваливался и вообще чувствовал себя каким-то сплошным зигзагом. Поворот с боку на бок грозил увечьем спины, и утром я чувствовал себя, как снятый с дыбы.

После завтрака явился Тедди Мелвилл с сообщением, что индейцы устроили на соседнем озере рыбную ловлю, отравив воду — традиционный метод здешних рыбаков. При таком способе лова можно было рассчитывать получить какое-нибудь интересное животное, поэтому Тедди предложил нам съездить посмотреть. Мы сели в его грузовик и двинулись в саванну. Ехать можно было практически куда угодно. То тут, то там извивались ручейки, хорошо заметные благодаря окаймлявшей их зелени, а единственным препятствием на пути были чахлые кусты да термитники. Эти сооружения то возвышались одинокими башнями, то стояли так плотно, что казалось, машина пробирается через кладбище гигантов. Разбитые колеи вели от одного ранчо к другому, но наше озеро лежало в стороне. Вскоре Тедди свернул с магистрали, и мы стали петлять по саванне без всякой дороги, прыгая между кустами и термитниками и полагаясь только на интуицию нашего водителя. Через некоторое время на горизонте показалась полоска деревьев. Это был берег озера.

Подъехав, мы увидели, что длинный залив озера перегорожен кольями, а к ним привязаны размочаленные ленты лианы, растущей далеко отсюда, в горах Кануку. Индейцы с луками и стрелами наготове ждали, когда рыба, одурманенная ядовитым соком лианы, начнет всплывать на поверхность. Одни устроились на деревьях, нависавших над водой, другие расположились на специально сделанных платформах в центре озера, кое-кто застыл на небольших плотах, а некоторые курсировали по озеру на долбленках. На берегу, на полянке, женщины развели костры, подвесили гамаки и расселись в ожидании добычи: им предстояло потрошить и солить рыбу. Но рыбы все еще не было, и женщины стали проявлять нетерпение. Послышались презрительные реплики: мужчины, мол, глупы и ленивы, загородили много, а лиан набрали мало, вот яд и не действует. И вся трехдневная подготовительная работа пошла впустую. Эту информацию принес нам Тедди, поговорив с женщинами на языке вапишана. Он сообщил также, что одна из женщин видела на противоположном берегу нору, а в ней что-то крупное, живое: то ли анаконда, то ли кайман.

Кайман относится к той же группе рептилий, что и крокодил с аллигатором, и неспециалист не найдет между ними почти никакой разницы. Но для Джека это совершенно разные животные. Все три вида живут в Америке, но каждый занимает особые места обитания. Здесь, в Рупунуни, пояснил Джек, можно ожидать встречи с самым крупным из кайманов — черным, длиной до шести метров. Джек заявил, что больше всего мечтает о «симпатичном кайманище», но не будет возражать и против приличной анаконды. Кто-то из них, если доверять информации, сидел сейчас в норе, и Джек предложил попробовать поймать его. Наша четверка забралась в долбленку и в сопровождении одной из женщин отправилась через озеро.

Осмотрев берег, мы обнаружили две норы — большую и маленькую. Они явно соединялись друг с другом, потому что, когда мы тыкали палкой в маленькую, в большой кто-то возился. Решили загородить меньшую дырку кольями, а большую оставить свободной. Но чтобы неизвестный зверь не удрал, мы срубили несколько тонких молодых деревьев и глубоко воткнули их в грязь, создав на мелководье что-то вроде полукруглого загона. Кто сидел в норе, мы еще не знали, а попытки выгнать неизвестное существо палкой ни к чему не приводили. Решив расширить вход в большую нору, мы стали медленно разрушать крышу тоннеля. В ответ скрывающееся существо повело себя так, что задрожала земля. Вряд ли это была змея.

Осторожно выглядывая из-за кольев, я различил во мраке тоннеля огромный желтый клык, наполовину погруженный в мутную воду. Значит, мы обложили каймана, и, судя по размеру клыка, отнюдь не маленького.

Кайман располагает двумя наступательными средствами: громадными челюстями и необыкновенно мощным хвостом. Ими кайман может нанести серьезные увечья. К счастью, в норе кайману не развернуться, поэтому нам нужно было сосредоточить внимание лишь на одном источнике опасности. Но и этого оказалось достаточно: вид блеснувших в глубине норы зубов не выходил у меня из головы. Джек между тем вертелся на долбленке в мутной жиже внутри заграждения, пытаясь определить положение каймана в норе и разработать оптимальный план его поимки. «Если зверюга вдруг решит выскочить, — подумал я, — Джеку, чтобы не лишиться ноги, придется показать быстроту своей реакции». Я и сам не чувствовал себя в безопасности, пытаясь удерживать долбленку с Чарльзом так, чтобы можно было должным образом запечатлеть на пленку все происходящее. «Если кайман бросится на Джека, — продолжал я мысленно перебирать варианты, — то его стремительный напор, конечно, сметет нашу баррикаду. Джек успеет выпрыгнуть на берег, а вот мне до спасительной суши придется рвать по воде с добрый десяток метров. Глубина здесь достаточная, и кайман, без сомнения, окажется проворнее меня». Эти занятные размышления настроили меня на слегка нервический лад, во всяком случае, мне почему-то никак не удавалось держать лодку так, чтобы Чарльз мог снимать, как следует. После одного из моих особенно импульсивных маневров, когда Чарльз со своей аппаратурой чуть не вылетел за борт, мы решили, что камера будет в большей безопасности, если Чарльз оставит суденышко и устроится, как и я, прямо в воде.