За землю отчую - [52]
Возле тарусского порубежника сидит Федор. Прижимает руку к повязанной холстом ране, по густым темно-русым волосам сочится кровь. Неподалеку стоит Гордей с несколькими лесовиками — это все, что осталось от ватаги. На уме одна тревожная дума: «Как быть дальше?..»
Убитых похоронили за деревней на лесной опушке. Отпевал их молоденький монах, приставший к ватаге в Серпухове. Глотая слова, прочитал он скороговоркой заупокойную молитву. Насыпали земляные холмики, установили выструганные из молодых дубков кресты. К двум могилкам умерших зимой детей Гонов добавилось семь новых — целый погост.
Наступила ночь. Солнце скрылось за лесом, низко в небе зажглась яркая звезда. Завершив свой горестный труд, усталые, измученные люди молча отряхивали с одежды землю. Долго не расходились. Всхлипывали бабы, хмуро покашливали мужики.
— Стой не стой, а их уже не поднимешь… — первым нарушил скорбное молчание атаман.
— Что думать, ежели ничего не придумать, — подал голос Митрошка и добавил: — Беда бедой, а есть надо.
— Помолчи, помело, не отощаешь! — прикрикнул на него Гордей.
— Придем в Литву, там уж отъедимся, — заметил кто-то из лесовиков.
— Куда нам в Литву — осталось нас восемь душ! — мрачно возразил другой.
Гаврилко и бабы направились к уцелевшей избе. Как ни удручены были собственными горестями и заботами сыновья старого Гона, но с любопытством прислушивались к разговору лесовиков. И потому, когда Сенька, по-мальчишески быстро привязавшийся к Гордею, с пылом воскликнул: «Пошто там в Литву идти, дяденьки, — селитесь тут!» — мужики его поддержали.
— Верно говорит Сенька — милости просим, — радушно молвил Вавила — он считал себя теперь в деревне за старшего. — Коли ордынцы снова не пригонят, всем хлеба и дел хватит.
— Чай, и невесты найдутся? — усмехнулся атаман.
Парнишка насупился, озадаченно протянул:
— С невестами похуже. Есть, правда, одна: Любашкой звать!
— Всего одна, а нам много надо, — положив руку на Сенькино плечо, привлек его к себе Гордей.
— А ежели с других деревень невест взять? — нашелся малый.
— Э, милый… — с лаской в голосе произнес Гордей. — Не в том дело, паря. Да и не найдешь тепереча в деревнях невест: везде такое.
— Ежели не хуже! — в сердцах воскликнул кто-то.
— Будет вам! — покосившись на Степаниду и Настю, которые горестно склонились над могилами, сказал Гордей. — Разговор сей не к месту.
— Слышь, добрый человек, — осторожно тронул его за руку Вавила. — Зови удальцов своих. Кой-чего уберегли от ордынцев, бабы поесть сготовили.
— Помянуть убиенных, — как бы невзначай обронил Любим.
— То добре! — сразу оживились лесовики, зашагали гурьбой за Вавилой и Гордеем.
— Бери Настю, Фролко, — шепнул Любим брату. — А я Степаниду уведу.
Тот нахмурился и, ничего не ответив, пошел к деревне.
— Погодь! — догнал его брат. — Зачем бабу изводишь? Разве ж она повинна? Думаешь, у меня здесь не гложет? — прижал он кулак к груди — рубаха на нем была донизу разорвана. — Чай, и над моей Агафьей надругались окаянные. Что же делать? Добре еще живыми отпустили. В Рязани, слыхал я, ордынцы всем бабам животы вспороли.
Фрол что-то буркнул, но остановился.
Любим подошел к могиле Антипки, помог встать сестре. Вдвоем со Степанидой взяли Настю под руки, попытались силой увести с погоста. Она вырвалась и опять уселись у могилки сына.
Ее хватились, когда уже совсем стемнело. Лесовики крепко спали, расположившись у горящего костра. Гордей лежал на боку, подперев голову рукой, поглощенный думами, и не слышал, о чем говорят Гоны, разместившиеся напротив. Бабы, обняв детишек, дремали, мужики держали совет.
— Что делать будем? Жито и избы сгорели. Сызнова начинать все? — хмуря длинное лицо, бурчал Вавила.
— Хоть скотина осталась, не то б вовсе беда, — вздыхал Любим.
— Что с той скотины? Обратно надоть переселяться. И зачем было сюда лезть? Сидели себе спокойно под Тарусой, никаких ордынцев не видели, так взбаламутил всех старый!.. — шипел Гаврилко, дергаясь при каждом слове всем телом.
— Храбр после рати! Когда собирались, первый кричал: «Не будем под лиходеем Курным, пойдем на новое место!» — рассердился Любим.
Фрол, молчавший все это время, угрюмо добавил:
— Ежели на тятю еще что худое молвишь, на себя пеняй!.. — Как он там, Вавило? — спросил у брата.
— Плох, не ведаю, протянет ли до утра.
Фрол опустил голову.
— Ихний человек — тож не жилец, — показал Любим глазами на атамана лесовиков и вдруг спохватился: — А Настя-то где? Чай, ведь и не приходила!
— Придет, — не поднимая головы, молвил Фролко, — ничего с ней не станется…
Выхватив из костра пылающую ветку, Любим направился к погосту. Красноватый свет головешки становился все тусклее и вскоре совсем исчез в темноте. Слышно было приглушенный расстоянием голос: Любим кликал Настю; потом все стихло.
Гоны настороженно прислушивались. Потрескивали сучья в костре, храпели усталые люди, стонали во сне раненые. Вдруг из леса раздалось громкое уханье филина, следом зловеще расхохоталась неясыть.
Из темноты выбежал запыхавшийся Любим. Переведя дух, растерянно крикнул:
— Нет нигде Насти, как сквозь землю провалилась!..
Настю так и не нашли. Да и как искать ночью в глухом лесу? Утром мужики обошли на много верст вокруг лес и болото, но все понапрасну. Последними, уже далеко за полночь, возвратились Сенька и Фрол. Отрок то и дело утирал ладонью слезы. Фрол шел, низко опустив голову.
Торжество Руси после победы на Куликовом поле оказалось недолгим – всего два года спустя хан Тохтамыш сжег Москву, а еще через тринадцать лет над Русской землей нависла новая страшная угроза – из глубин Азии приближались непобедимые полчища Тамерлана. Казалось, повторяется трагедия полуторавековой давности и Русь ждет еще худшее опустошение, чем во времена Батыя, – однако в последний момент Тамерлан повернул прочь от русских границ, что было воспринято в Москве как чудесное спасение и Божье заступничество…Несмотря на все опасности и невзгоды, продолжающиеся княжьи усобицы и ордынское иго, рубеж XIV и XV столетий был не временем непроглядной тьмы, как можно подумать, посмотрев знаменитый фильм «Андрей Рублев», а началом рассвета и восхождения русской цивилизации.
Кровавый 1382 год. После победы на Куликовом поле не прошло и двух лет, а судьба Руси вновь висит на волоске. Вероломное нападение нового хана Золотой Орды Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох — в отсутствие великого князя Москва захвачена и разорена татарами, степняки-«людоловы» зверствуют на Русской Земле, жгут, грабят, угоняют в неволю… Кажется, что возвращаются окаянные времена Батыева нашествия, что ордынская удавка навсегда затягивается на русском горле, что ненавистное Иго пребудет вечно… Но нет — Русь уже не та, что прежде, и герои Куликова поля не станут покорно подставлять глотку под нож.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.