За закрытой дверью. Записки врача-венеролога - [6]

Вот почему здесь, в этом этическом вопросе, есть множество спорных моментов, крупных и мелких. Врач же попадает как бы в тиски между молотом и наковальней. И это положение иногда бывает совершенно трагическим.

Представьте себе, что весенним вечером вы сидите в совершенно пустынном сквере. К вашей скамье подходит приличного вида субъект и садится рядом с вами. Завязывается разговор. Ваша физиономия внушает незнакомцу доверие, и вам приходится выслушать длинную исповедь преступника. Для вас ясно, что ваш сосед — жертва жестоких обстоятельств, голодный и загнанный человек, который скитается, как собака, и готов наброситься на кого угодно.

За себя вы, конечно, спокойны: у вас достаточно крепкие мышцы. Но в это время мимо вас проходит женщина. На руке у нее сверкает золотой браслет с крупным бриллиантом. Когда она скрывается в глубине аллей, ваш собеседник внезапно поднимается и направляется в ту же сторону. Глаза его блестят, как глаза волка.

Вы будете молчать, будете раздумывать? Вас будет удерживать мысль, что тайна открылась пред вами случайно, и что нечестно злоупотреблять доверчивостью преступника? Конечно нет!

Мы же, врачи, иногда скрещиваем руки на груди и молчим. Поза зрителя, может быть, и не равнодушного, взволнованного, но все же зрителя — это наша поза. Мы в таких случаях, как Понтий Пилат, по существу, умываем руки.

Этого требует от нас тогда врачебная тайна.

Много лет назад, когда я проезжал через Францию, в том городке, где я остановился, еще не смолк шум, поднявшийся вокруг одного громкого дела.

Если хотите, это — история современной любви, история современной семьи, конечно, семьи на Западе, и в то же время история одного врачебного преступления.

Жервэ, молодой человек, был счастлив по двум причинам. Во-первых, шеф перевел его на более ответственную должность с окладом в 550 франков. Во-вторых, он сделался женихом Люси.

Мосье Жервэ был коммивояжер очень солидной фирмы. После обручения ему предстояща последняя служебная поездка, по окончании которой он должен был занять в той же конторе должность заведующего отделом заказов и перейти к оседлому образу жизни.

Через два дня после помолвки Жервэ заказал себе место в купе 1-го класса и отправился в путь.

На одной из промежуточных станций в купе вошла молодая женщина и заняла место напротив счастливого коммивояжера.

Французы, как известно, народ, крайне разговорчивый. Через пять минут пассажиры знакомы. Через десять минут они уже почти друзья.

Мосье Жервэ не сводит глаз с хорошенькой женщины и говорит:

— Мадам, вы мне ужасно напоминаете одну мою знакомую.

Незнакомка смеется.

— Разве я такая старая? Я вовсе не мадам, я — мадемуазель. А вы, мосье Жервэ, напоминаете мне моего жениха, в имение родителей которого я сейчас еду. У вас точно такая же фигура и улыбка.

Мосье Жервэ был далек от мысли, преждевременно изменить своей Люси. Однако, его спутница показала себя более смелой, чем он. Она прекрасно сумела совместить положение невесты с потребностями любительницы альковных приключений. Открытие это мосье Жервэ сделал как-то совершенно неожиданно для себя.

Как это произошло, он почти не помнил. Должно быть, в этом был виноват весенний вечер.

Во всяком случае, жалеть о подобных сюрпризах не принято. Не пожалел о случившемся и мосье Жервэ, самодовольно улыбнувшийся, когда рано утром он провожал взглядом грациозную фигуру своей спутницы. Сходя со ступенек вагона, она послала ему прощальный привет. И исчезла навсегда.

Но не навсегда исчезла память о ней у мосье Жервэ. Через три недели, еще в пути, он заметил у себя на одном очень щекотливом месте крошечный прыщик. Он его содрал. Получилась ранка круглой формы, вроде царапины.

Жервэ прибегнул к помощи йода. Когда через несколько недель он вернулся в родной город, на месте невинного прыщика образовалась язва с расползшимися краями и с незначительным слизисто-кровянистым отделяемым. Основание язвы было плотное. Мосье Жервэ это не понравилось.

Утром он выпил кофе без особого удовольствия. Сперва он посетил Люси, потом пошел на службу, а вечером отправился к доктору Николаи.

Доктор Николаи был знающий врач. Ему не стоило большого труда окончательно испортить аппетит мосье Жервэ. Он внимательно осмотрел пациента и безошибочно установил наличие сифилиса.

Ошеломленному коммивояжеру невольно пришлось вспомнить свою кокетливую соседку по купе.

Мосье Жервэ замер в испуге. Ведь через два месяца должна была состояться его свадьба. Через два месяца должны были стать его собственностью и обожаемая Люси, и не менее обожаемые акции на сумму в 50 000 франков, ее приданое. Что делать? Потерять Люси и ее акции? Нет, лучше пустить себе пулю в лоб!

Впрочем, мысль о самоубийстве не казалась ему совершенно неотложной. И между мосье Жервэ и доктором Николаи произошел следующий диалог:

— Доктор, неужели нет возможности вылечиться в два месяца?

— Никакой! Помилуйте, мосье Жервэ, ведь эта болезнь очень серьезная и коварная, она требует многих лет лечения. Раньше чем через пять лет вы не сможете считать себя здоровым, да и то при строго регулярном лечении. Если же вы будете относиться к лечению халатно, вам будут угрожать инвалидность, паралич, психические болезни, разложение. К тому же вы опасны для окружающих. Вы должны проделать 6–8–10 курсов лечения и только после этого вы сможете думать о вашей личной жизни.