За языком до Киева - [25]

Точно так же и на Западе под парадным слоем христианнейших наименований жил, все время обновляясь, материк мелких «притяжательных» топонимов. И когда черный туман средневековья стал, отступая, рассеиваться, старые традиции называть места не в честь бога, а в честь людей завладели человечеством.

Правда, сначала робко. Вот город САН-ФРАНЦИСКО. Река САН-ФРАНЦИСКО (даже реки, их несколько) названа, безусловно, в память о святом Франциске, кротком монахе, обращавшемся в своих гимнах то к «братцу Солнышку», то к «сестрице Травке»… Можно думать, что и город — тоже?

Нет, отнюдь. Город Сан-Франциско получил свое название тоже в память, но сэра Френсиса Дрейка, свирепого пирата, корсара ее величества королевы Англии, разбросавшего по всему западному полушарию легенды о своих жестокостях и о зарытых в землю кладах. Френсис и есть Франциско. Сэр Дрейк не решился все-таки закрепить память о себе прямо в имени, вложенном в топоним. Он пошел обходным путем: вроде и я, вроде и не я, а мой небесный покровитель…

Даже Петр I, основывая Петербург, колебался. Не прямо и гордо Петербург, город Петра, «мой город». САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — город святого Петра, а значит, и мой. Так смиреннее!

Понадобились два-три столетия, чтобы церемонии были отброшены. Многое изменилось. Место личного имени в быту цивилизованных народов заняла фамилия. Имя, как главный отличительный признак, осталось только в мире коронованных особ и их ближайших родичей.

Англичане разбросали по лицу всей земли имя Виктории — так звали королеву, отличную от других только тем, что она была редкостной долгожительницей на троне. Ее сын Эдуард VII состарился в наследных принцах и успел побыть королем каких-нибудь девять лет (1901–1910), тогда как мама царствовала 64 года. Поищите на карте — вы найдете десятки связанных с ней имен (ВИКТОРИЯ — в Гонконге, ВИКТОРИЯ — в Британской Колумбии, ВИКТОРИЯ — водопад в Африке, ВИКТОРИЯ — африканское великое озеро, ВИКТОРИЯ — штат в Австралии, ВИКТОРИЯ — город на Сейшельских островах). Перед нами, разумеется, чистый образец почетного приживления человеческого имени к месту: Виктория-королева не основывала, не жила, даже не бывала во множестве этих городов.

Бывало (бывает и сейчас) и иначе. Топоним РОДЕЗИЯ образован (уже не из имени — тогда была бы СЕСИЛИЯ) из фамилии Сесиля Родса, проходимца, слуги империалистов Англии, богача, сумевшего захватить огромные области на юге Африки. Город БРАЗЗАВИЛЬ в той же Африке, так сказать, посвящен графу Саворньяну де Брацца (или де Бразза), итальянцу родом, французу по подданству, который поднес чуть ли не половину Конго Французской республике. Граф Брацца и итальянец-то был не чистокровный, скорее далматинец: в Адриатическом море есть остров БРАЧ, над славянским населением которого графы, «предки данного», когда-то владычествовали. Оттуда они и вынесли свою фамилию, видимо славянского корня. А теперь она живет в топониме Центральной Африки.

Вот и все. Я написал эту главу со специальной целью показать читателям, как и каким образом такая простая, обыденная вещь, как топоним, построенный на «антропониме», на имени человека, оказывается весьма интересным объектом для изучения.

Вы видели, как сама форма таких топонимов может приоткрывать перед нами факты из далекой истории человечества и народов. Вы увидели, как положение человеческого (святые — тоже люди) имени в топонимике может характеризовать большие временные периоды, ибо оно, положение, меняется от века к веку. Топонимы и гидронимы остаются нелицеприятными свидетелями того, что теперь принято называть социальной психологией разных веков и разных народов.

МЕСТО И ЧИСЛО

Когда я живу в деревне, у меня образуется примерно такой адрес:

«Ленинградская область, Лужский район, дер. Голубково, Успенскому Л. В.».

Когда я переезжаю в город, адрес становится таким:

«Ленинград, Центр-1, Красная улица, дом 41».

Там было: «деревня ГОЛУБКОВО», здесь — «дом СОРОК ОДИН».

Очевидно, слова «сорок один» можно рассматривать как своеобразный вид топонима. Они означают место, где я живу.

Можно стать на такую точку зрения, что числовое обозначение места является самым простым и самым естественным его указанием.

На Васильевском острове Ленинграда с XVIII века улицы именуются «линиями», во всяком случае, все основные улицы его центральной части, пересекающие три поперечных проспекта.

Таких линий-улиц (строго говоря, половинок улиц: линией считается не вся улица, а только каждая из двух ее сторон; правая по ходу — четная, левая — нечетная) всего на Васильевском 32. Пять из них имеют различные собственные «определения»: БИРЖЕВАЯ ЛИНИЯ, КАДЕТСКАЯ (теперь СЪЕЗДОВСКАЯ), КОЖЕВЕННАЯ, КОСАЯ, УНИВЕРСИТЕТСКАЯ (теперь — МЕНДЕЛЕЕВСКАЯ). Двадцать семь остальных различаются только по своим номерам: ПЕРВАЯ, ВТОРАЯ, СЕДЬМАЯ, ШЕСТНАДЦАТАЯ, ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ…

Старые василеостровцы так зачастую и говорят: «Я на ВОСЬМОЙ живу», опуская ненужное слово «линия».

Названия улиц — топонимы? Тогда, безусловно, числительные «Первая», «Седьмая», «Восемнадцатая» также являются иногда самостоятельными топонимами, иногда — их составными элементами.