За все надо платить - [113]

– Виктор, – ответил Арсен, тщательно скрывая охватившую его радость от столь удачного разрешения трудной проблемы. – Витя Тришкан.

– Что ж, – Натик пожевал губами, что-то прикидывая и словно пробуя собственные мысли на вкус, – неплохой выбор. Он молод, энергичен, предан делу. Но я хочу, чтобы ты понял, Арсен: если у меня случаются проколы с кадрами, то только лишь потому, что у Виктора случаются проколы с информацией. Моя задача – определить круг вопросов, ответы на которые я хочу получить, прежде чем приму решение о вербовке. На основании ответов на поставленные мной вопросы я составляю мнение о характере человека, о его способностях и склонностях. Но ответы на мои вопросы мне приносит Виктор, поскольку именно он отвечает у нас за информацию. И если я принял неверное решение, значит, информация, поступившая от Виктора, оказалась некачественной. Это я говорю не для того, чтобы оправдаться, и не для того, чтобы разжалобить тебя. Я ухожу от дела, это решено. Но вряд ли Виктор окажется лучше меня. И потом, если он сядет на кадры, кто займется информацией?

– А вот об этом я хотел как раз попросить тебя, – улыбнулся Арсен. – Считай, что это твое последнее задание. Найди мне человека, который заменит Виктора, и тогда я уйду на заслуженный отдых следом за тобой.

– Ты? – вытаращил глаза Расулов. – Ты оставишь дело? Но оно же погибнет без тебя.

– Не погибнет, – усмехнулся Арсен. – Не погибнет, если во главе его будет стоять тот, кого я хочу на это место поставить. Человек жесткий, четкий, обладающий ясным умом, аналитическими способностями и превосходной памятью, человек, который никогда не забывает причиненного ему зла и не умеет прощать. Майор милиции, образование университетское, юрист. Тринадцать лет практической работы, в том числе оперативной.

Расулов долго смотрел в окно, а пальцы его, мерно перебиравшие четки, словно жили своей отдельной жизнью. Наконец он перевел глаза на Арсена.

– Каменская, – сказал он, и в голосе его не было слышно вопросительных интонаций. – Что ж, это хорошее решение. Но невыполнимое.

– А это мы еще посмотрим, – холодно улыбнулся Арсен, помолчал и повторил совсем тихо: – Еще посмотрим.

* * *

Несмотря на усиливающуюся слабость и непонятное недомогание, проснулся Юрий Оборин в превосходном настроении. Ночью ему приснилось, что идет заседание совета, на котором он, Оборин, защищает свою кандидатскую диссертацию. Во сне Юрий полностью произнес десятиминутное вступительное слово, в котором изложил актуальность постановки проблемы, цели и задачи исследования, основные результаты и выводы, а также положения, выносимые на защиту. Проснувшись, он понял, что все формулировки, над которыми он ломал голову столько дней, наконец отточились и выкристаллизовались, общая схема работы стала понятной, логичной и стройной, и отныне можно просто садиться и писать текст, практически не останавливаясь и ни над чем не задумываясь.

Когда Сережа принес в девять часов завтрак, Юрий с отвращением посмотрел на тарелку. Там лежали хрустящие поджаренные гренки из белого хлеба, которые еще вчера он с таким удовольствием намазывал маслом и джемом. Сегодня вид горячего хлеба положительных эмоций у него не вызывал. Вяло поковырявшись своей любимой привезенной с Кипра ложечкой в баночке с йогуртом, он залпом выпил микстуру и попросил принести чай вместо кофе.

– У меня сильная тахикардия, – объяснил он Сереже. – Не хочу провоцировать.

Позавтракав, Оборин уселся за работу и так увлекся, что страшно удивился, когда услышал, как щелкнул замок. Оказывается, уже три часа, и медсестра Юля принесла обед. Она была такая цветущая и сияющая, что Юрий невольно залюбовался ею.

– Наверное, ваш муж доволен, что вы теперь по ночам не дежурите, – заметил он, глядя, как Юля расставляет на столике тарелки и приборы. – Вы и выглядите совсем по-другому.

– Надо думать, – откликнулась медсестра. – Ночные дежурства замужним женщинам противопоказаны, особенно если у них ревнивые мужья. Бессонная ночь – просто детский лепет по сравнению с тем, что приходится выдерживать дома. Слава богу, с моим мужем в этом плане проблем нет.

– Вам повезло, не то что Ольге.

– Ольге? – обернулась к нему Юля. – Ну что вы, Александр Иннокентьевич – милейший человек. Насколько я знаю, он ни разу за всю супружескую жизнь не устроил Оле ни одной сцены. Неужели она вам жаловалась на мужа?

– Нет, – ответил Оборин внезапно пересохшими губами. – Я имел в виду не медсестру Решину, а одну свою знакомую. Ее тоже зовут Ольгой.

Глава 17

– Чем порадуешь?

– Да ничем, все тихо более или менее.

– Что значит – более или менее? Что-то произошло?

– Пока ничего серьезного. Так, мелочь. Та женщина с Петровки, которая брала в Южном округе материалы, откуда-то вспомнила, что было девять свидетелей, и очень удивляется, почему их осталось всего восемь. Ездила к моему человеку в отделение, пыталась выяснить, в чем дело.

– Выяснила?

– Ну что ты. Парень надежный, он все свои бумажки заново переписал, моей фамилии там нет и не было никогда. Он той женщине бумажки показал, у него тоже восемь свидетелей, а она ему про какую-то карту твердит, дескать, прежде чем в компьютер данные вносить, точки с адресами свидетелей на карте поставила. Вот на карте у нее получилось на одну точку больше. Но ты не беспокойся, она думает, что сама по рассеянности что-то напутала.