Когда по гравию дорожки к особняку прошел Комацу, Пройдоха настолько оторопел от неожиданности, что стоял как столб, нелепо высунувшись из-за зеленой изгороди, подстриженной на английский манер. Нужно было быть слепым, чтобы не обратить внимание на перепуганного парня.
И все же Комацу не сразу вспомнил, где он видел нелепого вьетнамца с бледными, точно обмороженными ушами. Для этого потребовалось время.
Я могу более или менее представить, как происходила та теплая встреча рыцарей удачи Южно-Китайского моря, — церемонии, безусловно, были, ведь респектабельность ценится выскочками намного выше, чем истинными аристократами.
Существует три типа приемов — на английский манер, на русский и на китайский. Остальное — вариации трех основных видов. При рандеву в английском духе у входа стоят хозяин с хозяйкой, они пожимают руки входящим. Приглашенные скапливаются в просторном зале, уставленном столиками, на которых разложены сандвичи, маринады, прочая закуска. Лакеи обносят гостей подносами, на которых выстроены бокалы со спиртным. Начинаются индивидуальные тосты, толпа перемешивается, все говорят одновременно, большинство нажимает на напитки, потому что плотно пообедали предварительно дома. Бывает, где-то в середине раута выступает знаменитость, раньше, в доброе старое время, у пианино появлялась хозяйка дома или ее дочь, которая исполняла модную сентиментальную песенку о барашках. Гости слушали внимательно и восхищенно.
По-русски прием происходит совершенно иначе. Здесь главное — застолица. Гости садятся за столы, которые ломятся от яств. Выставляется все сразу и в неограниченном количестве. Очень много значит, кто с кем сядет. Затем провозглашаются тосты за присутствующих. Недопитая рюмка считается явным знаком оскорбления того, за кого в данный момент пьют.
И третье — китайские чифаны — вещь совсем своеобразная. Гостей долго томят в холле, где их насыщают зеленым чаем, легкими сладостями и обворожительными улыбками. Затем мужчины проходят в зал, где стоят столы, женщины остаются в холле, продолжая наслаждаться приятным обществом. Во время банкета тоже произносятся тосты, но с той лишь разницей, что, наполнив свой бокал гремучей смесью, каждый норовит передать его соседу, себе взяв рюмку с лимонадом. Закуски меняются беспрестанно, понемногу, но в бесконечном разнообразии. И чем бесконечнее смена блюд, тем прием считается лучше.
В заключение мужчины возвращаются к женщинам. Появляются сласти, фрукты и музыканты. Разъезд гостей происходит, как везде, в зависимости от личных физических качеств каждого и общественного положения.
Чифан у гангстеров прошел в китайском стиле.
Как отметил в дневнике Пройдоха, сводный отряд телохранителей нес службу бдительно: в штабе у телевизора сидели операторы, наблюдая на экране за поведением гостей. Малейшее подозрительное движение фиксировалось. На инструктаже охранникам особо подчеркнули, чтобы они немедленно докладывали командиру десятки, если заподозрят кого-либо из присутствующих в записи на миниатюрный магнитофон разговора или заметят движение, похожее на фотографирование, то есть слишком частое прикасание к заколке на галстуке, манипуляции с зажигалками, нервное застегивание и расстегивание пуговиц и т. д. Подозрительного было приказано не выпускать из поля зрения и в случае неожиданного его желания скрыться, стрелять без предупреждения и без промаха — лучше в ноги.
Пройдоха и Сом были назначены во внутреннюю охрану на участке от гравийной дорожки до высокого каменного забора.
14
Тетрадь
«…Уши — предатели, зябнут и бледнеют, когда я хочу быть мудрым и спокойным.
…Сейчас у нас под Сайгоном крестьяне высаживают рассаду риса… Суан-хао, «добрая весна». Женщины несут домой ветки цветущих персиковых деревьев…
…Я обязательно подарю Дин красный шелк, и она не откажется от подарка…
…Успею ли я преподнести ей кусок красного шелка? Или меня по приказу Комацу-убийцы сбросят со скалы в бухту Акулья пасть?
Я стал читать нараспев стихи из «Киеу». Они помогают укрепить дух.
Скоро с победой вернусь я домой,
Тысячи воинов будут мчаться послушно за мной
Пыль от копыт хлынет розовой тьмой,
Гонгов ударит неслыханный гром,
Тени знамен моих славных землю оденут кругом.
И древние слова помогли. Они волшебные, в них таится сила предков.
— Нет! Я не убит, я еще могу бороться. Миллионы комацу вторгались на мою родину. И мы их побеждали.
У меня белые уши, а у Комацу и Фу белые лица. Сом — храпун. Он храпит по ночам, как ань-нак-тань (дикий человек в пещере, отпугивая храпом тигра). Я бы сел на боевого слона, выбросив руку вперед, вызвал бы на смертный бой Комацу!
…Рот боевого слона должен быть красным, ноги — прямыми, уши — большими… Боевого слона обслуживают семь человек. Больше, чем американский тяжелый танк.
…Я спасусь!
…Я выйду победителем в схватке!
…Я дослал патрон в патронник, поставил «пушку» на боевой взвод — первая пуля Комацу, вторая Сому, хватит ему сотрясать воздух храпом и отравлять цветы зловонием своего дыхания.
Во «дворце императоров» окна были зашторены, гудели голоса… Кого-то ожидали. Принца или бога?
В шесть часов, я заметил по часам, опять появился Комацу. Нет, теперь я был не дурак, я не вылез из укрытия: на тигра можно сесть, но неизвестно, как слезть.
