За тридевять земель - [50]

Несмотря на спокойный облик посланца, было видно, что он только что слез с коня и проскакал, наверное, немалое расстояние, дабы известить россиян о приближении испанцев. (Последние имели немало прозвищ, данных им исконными обитателями Нового Света. Ачупино — так называли первых переселенцев Америки; даго и йори — непереводимые презрительные клички; рестреадорес — грабители прерий; тамариндос, или «желтые мундиры»,— уничижительные прозвища испанских солдат...)

— Самовар на стол, а бес за гостями,— проворчал Ветка.

— Ты про што это, Ермей? — поднял брови Лопотов.

— Вот я и говорю: про волка речь, а он навстречь...

А как разговор по ту пору шел о постройке для францисканских миссий плоскодонных суденышек, то оказалось, что Ветка был своего рода провидцем...

Вскоре коричневая ряса с капюшоном, подпоясанная белой витой веревкой, показалась во главе процессии во внутреннем дворе крепости. Падре Мариано де Эррера, настоятель миссии Сан-Ингасио, в сопровождении небольшого эскорта прибыл именно с тем, чтобы договориться по этому вопросу. А заодно и выпросил у Лопотова на время нашего послушника-богомаза, поработать во славу торжества христианского единения в его миссии. Принимая во внимание положение, которое занимал падре в Испанской Калифорнии, приставник не почел возможным отказать ему в сей незначительной услуге. К тому же России-ские колонии в то время имели до шести тысяч рублей годового дохода от заказов монахов на постройку баркасов, коих испанцы сами строить не умели, да и, по лености, видно, не хотели.

Предоставим высоким договаривающимся сторонам уточнять детали предстоящей «комерцы». Автор же просит читателя последовать за ним и пройти еще один небольшой экскурс, уже в смысле исторических фактов, относящихся до основания и упрочения Колонии и крепости Росс, почерпнутых им из документов, свидетельств современников и литературных источников того времени.

Форт Росс

«Главное правление Российско-Американской компании в предпринимаемом заселении Нового Альбиона испрашивает высочайшей защиты Вашего Императорского Величества, ибо, основав Колонию Росс, порт Бодега-Румянцева и прочие заведения, сама не в состоянии удержать оные равно как от гишпанцев, так и от промышляющих незаконно в окрестных водах бостонских шкиперов, и потому просит произвесть оное от казны...» Граф Карл-Роберт, или, как он сам величал себя, Карл Васильевич Нессельроде, докладывавший императору дела Русской Америки, до конца дней своих так и не научился правильно говорить по-русски. Протестант, рожденный от отца-немца, русского посланника в Лиссабоне, и матери — португальской еврейки, младенцем записанный мичманом в Российский флот, он до конца дней своих питал неприязнь ко всему русскому. Исключая, пожалуй, одно лишь крепостное право, которое полагал «одинаково благодетельным» и для помещиков, и для крестьян. Сторонник архиреакционного Священного союза и почитатель Меттерниха, «австрийский министр русских иностранных дел» не обманул тем не менее ожиданий Наполеона I Бонапарта, заметившего как-то за обедом в Тюильри: «Этот маленький господин когда-нибудь станет большим человеком». Не имея, по существу, влияния на императора Александра I, он тем не менее стал влиятельной особой. Причиной тому было его постоянное во всем согласие с не терпевшим возражений самодержцем, а также относительное безразличие к иностранным делам всесильного временщика Аракчеева.

Чопорный сухощавый карлик поправил очки и скривил рот в подобострастной улыбке, ожидая, когда государь дозволит ему продолжить всеподданнейший доклад. Теперь, согнувшись в полупоклоне, заслоненный наполовину широким императорским столом, наполовину — раскрытой сафьяновой папкой с бумагами, он казался еще ниже. Александр небрежно кивнул, и Нессельроде возвратился к прошению, подписанному первенствующим директором РАК Михайло Матвеевичем Булдаковым: «...Калифорния изобилует премножеством хлеба и, не имея оному отпуска, каждого дно оставляет в гнилости более 300 тысяч пудов... Калифорния преизбыточествует в рогатом домашнем скоте и лошадях, кои водятся без призрения в лесах... В бытность камергера Резанова в Новой Калифорнии убито было нарочно несколько сот рогатого скота для того, чтобы купленный им у гишпанцев хлеб положить в кожи оных, а мясо брошено. Калифорния имеет величайший недостаток в полотнах всякого рода и железе. Вместо сего последнего употребляют там для укрепления домовых строений кожаные ремни, поддерживающие даже потолки и все прочее, висящее в большой тягости.

Россия же не только сего металла, но и полотен имеет в преизбытке и может, без оскудения себя, снабдевать оными другие страны. По поводу сих предметов господин камергер Резанов имел сношение с пребывающим в Монтерее калифорнийским губернатором доном де Аррильяга, который и сам утверждал, что они не могут обойтись без торговли с россиянами, яко ближайшими своими соседями в Америке, но сия торговля тамошнему краю запрещена... Теперь остается сие дело за тем токмо, чтоб иметь сношение с мадридским двором...»

Здесь граф не преминул заметить, что на первое представление от мадридского двора не последовало никакого ответа. На что император, во избежание возможных осложнений с гишпанской короной, повелел: «Отказывая в настоящем случае производить от казны на Альбионе поселение, предоставить Главному правлению РАК на волю учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае Монаршим Своим заступлением...» «Высочайшее соизволение», датированное 1 декабря 1809 года, было доведено до сведения директоров РАК государственным канцлером графом Н. П. Румянцевым. Это обстоятельство дало повод Испании заявить протест относительно «учиненного заселения Российского». Весной 1817 года консул-посол короля Фердинанда VII в России Сеа де Бермудес вручил в Санкт-Петербурге графу Нессельроде ноту, в которой объявлялось, что «русские, из коммерческих видов водворившись на не принадлежащей им земле, забыли всякое чувство справедливости и уважения к дружественной им державе». Потому выдвигалось требование «об уничтожении той оседлости и удалении россиян с берегов Нового Альбиона, принадлежащих Гишпанской короне, по первооткрытию Америки Колумбом». Со своей стороны Компания вполне резонно отвергла несостоятельные претензии испанцев на земли и берега, не помеченные ни на одной из существовавших тогда карт и не принадлежащие ни одной из европейских наций...