За тридевять земель - [17]
Епимах поддел топором доску... гвоздь со скрежетом вышел наружу. Не первый год мастерили иноки лодку из выброшенных на берег обломков корабельных; никогда ранее ремесла сего они, правду сказать, не пробовали, а потому и не совсем ведали, что у них получалось. К полудню ветер подразогнал тучи, над зыбучим морем засветился закрой осеннего неба. Высоко-высоко пролетела стая курлыкающих журавлей. Иноки оторвались от трудов праведных и посмотрели вослед.
— Неспешно летят, разговаривают,— промолвил Епимах.— К доброй зиме. Обратно, на Астафья тепло, да туманно было.
И вновь работа... В полуверсте от того места, где корабельничали иноки и откуда, если чуть повыше подняться, различима была сливающаяся с горизонтом узкая полоска Матерой Земли, а за ней — оснеженные вершины далекого кряжа гор с курящимся кратером Святого Ильи, находился галечный пляж. Неширокой полосой спускался он к морю. Много раз бродил здесь Римма, отыскивая разные разности: чего только не приносили океанские волны... Нередко Епимаху приходилось долго кликать загулявшего послушника.
Так было и в тот раз, когда просмотрели иноки наши пиратский корабль, бесшумно проскользнувший в свою бухту. Худо кончилось бы дело для юного послушника валаамского, столкнись он с папскими корсарами, не услышь вовремя перебранку отдалившихся от «Тиары» двух разбойников...
— Диабло! (Диавол) — воскликнул рыжебородый, нервно теребя манжеты брабантских кружев и постукивая по камню-голышу тростью из позвонков акулы с костяным набалдашником в виде морского конька, в глаза которого были вставлены некрупные изумруды.— Мне ли не знать всех до единого островов в Море Загубленных Душ! Но ты спросил меня, хочу ли я рисковать «Инфантой»?!
— У тебя нет другого выхода, шкипер Йорт,— криво усмехнулся монах в черной иезуитской рясе.— Российская компания давно уже дышит на ладан, от государя поддержки не имеет — это мне доподлинно известно. И потому скоро, очень скоро россияне поднимут отсюда свои паруса. И ты пойдешь на службу к бостонцам? Навряд ли... Вот и выходит, что это — твой последний шанс!
Ни жив ни мертв, застыв, точно мышь, притаился послушник. И едва пираты подались в сторону своего судна, со всех ног кинулся он прочь...
Оставив позади каньон со ступенчатыми склонами, иноки двинулись в сторону сумеречной пущи. Место было хотя и тихое, но дикое. Епимах, обернувшись, хотел сказать что-то Римме, как внезапно исчез с глаз идущего позади послушника. А следом в бездонную пропасть полетел и сам Римма...
...Двухсотсаженная пропасть в Мексике. Бездны-близнецы Бревер-Кариас на юго-востоке Венесуэлы. Да мало ли их еще, неведомых до поры до времени, гигантских провалов... Разные чудеса случаются на белом свете. Трудно судить, сколько времени падали наши герои в бездну и что спасло их от неминуемой гибели; как бы то ни было, бесспорным остается то, что лежал Римма на отлогом склоне дна пропасти среди обломков гниющих кряжей. Вокруг, к едва различимому наверху отверстию провала, поднимались пятнадцатисаженные деревья с осклизлыми стволами и черными корнями. Кое-где по стенам струились ручьи. Неподалеку, у входа в пещеру, лежал, покряхтывая, иеромонах...
Воздух узкого прохода по мере продвижения вперед становился все более удушливым. Силы иноков совсем уже были на исходе, когда сбоку потянуло свежестью. Проглянуло отверстие потаенного хода. Несильно ударившись о твердую почву, послушник невольно зажмурился от внезапно брызнувшего ему в глаза света и потерял сознание.
Первое, что увидел очнувшийся послушник, была надвигавшаяся на берег трехмачтовая гафельная шхуна с пепельно-блеклыми парусами.
«Тиара»...— будто выдохнули в одно слово иноки.— Неужели снова папские корсары?..» — тревожно пронеслось в голове.
Управляемое неведомой рукой, судно сделало резкий поворот, вышло из ветра и мало-помалу стало терять ход. Заполоскали обвисшие паруса... С ходу врезавшись в галечное дно, шхуна сильно накренилась на бок, так что швартовый клюз оказался перед самым носом послушника. Словно обезьяна карабкаясь по якорному канату, цепляясь за фальшборт и абордажную сетку, Римма благополучно оказался на палубе. Затем помог взобраться Епимаху. На баке ни души. Дальше — то же самое. Шлюпки спокойно висели на боканцах. Абсолютная тишина. Слышно было лишь поскрипывание такелажа да шум волн, перехлестывающих через борт.
Римма облазил весь корабль: побывал в кают-компании и на камбузе, в подшкиперской и бомбовых погребах, заглянул даже в канатный ящик, но... корабль был мертв. В матросских кубриках смирно стояли рундуки с нетронутыми вещами. Здесь же лежали аккуратно уложенные черные рясы. На камбузе дымилась розлитая в медную посуду похлебка. В адмиральской каюте на полу валялись астролябия, нивелир и штурманский циркуль. На столе лежала мореходная карта с указанием направления ветров и караванных путей по всем океанским дорогам. В серебряном кенкете, наглухо приделанном к стене, догорала свеча желтого воска...
Легендам о «Летучем Голландце», Корабле-Агасфере, лет, видимо, нисколько не меньше, чем самому парусному флоту. Покинутые суда и яхты обнаруживают и по сей день; причем, увы, не только в районе злосчастного Колдовского моря, именуемого Бермудским треугольником, но и у берегов Южной Америки, Африки и Австралии, в Средиземном море и возле Азорских островов, в Сиамском заливе и Дьявольском море, южнее острова Хонсю... Тайны судов «Мэри Селест», «Эбби С. Харт», «Марлборо», «Кэрролл А. Диринг», «Сити Белл», «Оранг Медан», равно как и многих других, покинутых или найденных с мертвой командой на борту, никому пока раскрыть не удалось, хотя в версиях недостатка нет...

Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.

Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.

Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.

Роман-приключение о мото-путешествии в тибетский загадочный регион, которое состоялось в 2019 году. Экспедиция прошла по маршруту российского путешественника Гомбожаба Цыбикова в Тибет в начале 20 века. Цыбиков отправился в Тибет по заданию российского правительства под прикрытием буддиста-паломника. Гамбожаб сделал первые фотографии Тибета. Как изменился за 120 лет Тибет, и как поменялось его восприятие окружающими? «Так сложно свыкнуться с мыслью, что весь Тибет есть замысловатое переплетение реальности и вымысла».

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.