За того парня… - [52]

Следует заметить, что в тот день рухнула оборона не роты Завьялова, а практически вся оборона вокруг Могилева. Воинские части еще продолжали сражаться, в некоторых местах держать оборону и уничтожать врага, но общая система обороны города дала сбой и перестала быть гибкой и эластичной. Командование не успевало латать образовавшиеся в обороне дыры, маневрируя мобильными резервами и отбивая ими наиболее опасные вражеские атаки. Но пока того, что оборона Могилева начала коллапсировать еще не было заметно, еще много войск держали свои позиции и успешно отбивали вражеские атаки.

На второй день немцы после длительной артподготовки двинули на город бронетанковые части и полки мобильной пехоты на бронетранспортерах. 10 вражеских бронемашин снова прорвались на стыке двух рот. В борьбу с бронетранспортерами и танками вступили специальные группы истребителей танков, вооруженные бутылками с коктейлем Молотова. Силы защитников города убывали с каждым часом боев, а немецкое командование бросало в бой все новые свежие части и подразделения. Силы сторон становились все более и более неравными. Сдержать танковые части 747-й стрелковый полк уже больше не мог, его батальоны были оттеснены к Могилеву. В разгоревшихся боях станция Луполово и деревни Любуж, Тараново, Дары и Вейно по несколько раз переходили из рук в руки.

Немцы оврагами, лощинами, через поля на левом берегу Днепра просочились в тыл 747-го стрелкового полка и отрезали его от остальных сил 172-й стрелковой дивизии. Остатки роты лейтенанта Завьялова, который был ранен в плечо, но не бросил роты, 15 июня 1942 года начали снова копать окопы на окраине деревни Любуж, в четырех километрах от Могилева, но оборонять деревню у роты практически уже не было сил. Тридцать оставшихся в живых бойцов, у которых осталось примерно по десять патронов на винтовку, были просто не в силах противостоять атакам немцев, но и сдаваться в плен красноармейцы не желали. И тогда, лейтенант Завьялов нашел обоих своих бывалых сержантов и обратился к ним с небольшой просьбой, прикрыть отход роты. Лейтенант прекрасно понимал, что своей просьбой он этих двух замечательных советских парней обрекает на верную смерть, но иначе поступить не мог. Тридцать бойцов Рабоче-крестьянской армии обязательно погибнут, так как, если не сдержать наступающих немцев. Немецкие танки и бронетранспортеры обязательно нагонят отступающих пешим порядком красноармейцев и разнесут их по косточкам.

Сержанты Любимов и Карпухин выслушали просьбу приказание своего раненого лейтенанта и тут же, подхватив свои пулеметы, пошли к Витебскому шоссе, которое проходило перед деревней Любуж.

2

Нос и губы сильно кровоточили, лицо было сплошь в синяках, Артуру все время приходилось собирать и сплевывать на землю кровавые ошметки. Грудь болела, нельзя было бы сказать, что дышать было бы очень затруднительно, но повернуться с бока на бок было больно. Артур Любимов впервые в жизни был так избит, в дворовых драка ему практически всегда удавалось противостоять противнику. Поэтому его, разумеется, били, но не со связанными руками и не прикладами винтовок. Но сейчас сержанта Артура Любимова беспокоила не сама физическая боль, а понимание своего полного бессилия и того, что, пока у него связаны руки, то он ничего не может сделать, чтобы освободить себя и Леху. К тому же он ничего не знал о судьбе своих товарищей по роте, которые под командованием лейтенанта Завьялова должны были прорываться в северные леса могилевской области.

А бой на Витебском шоссе у них с Алексеем Карпухиным так и не получился. Только они успели слегка окопаться, как со стороны Чаусов появились три немецких бронетранспортера, два легких SdKfz 250 и пушечный Sd.Kfz.231, которые так неожиданно выкатились из-за поворота шоссе, что захватили обоих бойцов практически врасплох. Гранат ни у Любимова, ни у Карпухина не было, куда уйти или укрыться им тоже было негде, с этой стороны шоссе и до деревни Любуж пролегало открытое, без единого деревца или кустарника пространство. Все, что могли сержанты сделать, это подняться на ноги и последние патроны из пулеметов выпустить по приближающимся немецким бронетранспортерам.

Немцы даже не открыли ответного огня из пулеметов, бронетранспортеры подъехали к ним вплотную, открылись десантные люки SdKfz 250, и перед двумя сержантами красноармейцами появилось целое отделение, молодых и в меру упитанных немцев. Алексей Карпухин мысленно присвистнул от удивления и сказал:

— Да, они совсем еще салабоны первого года службы! Им винтовки только что дали поддержать! А тоже еще, нас с тобой в плен взяли, да, ночью мы их по одному передавим голыми руками. Дай, только темноты дождаться!

Артур Любимов был полностью согласен с мнением своего друга, поэтому не очень-то обеспокоился с фактом своего и Алексея Карпухина пленения этими игрушечными солдатиками. Их обер-ефрейтор похаживал вокруг пленных красноармейцев и, постукивая прутиком по своим начищенных до зеркального плеска сапогам, поучал солдат своего отделения. В этот момент в обоим сержантам вернулось понимание немецкого языка и они, опустив головы к земли, внимательно вслушивались в то, что вещал обер-ефрейтор: