За Темными Лесами - [7]
— Но я же не лесной тролль, — пробормотал Прутик. Слезы застилали ему глаза.
— Ты — мой ребенок, — сказала Спельда, крепко обнимая его. — Не сходи с тропы. Тролли это знают лучше тебя. А теперь прощай. И не забудь передать привет от меня дяде Берестоплету. Я уверена — ты скоро вернешься домой. Все будет нормально. Ты сам увидишь…
Спельда не смогла договорить. Слезы ручьями побежали из ее глаз. Прутик повернулся и зашагал прочь по темной тропке в черную мглу.
«Нормально! — думал он. — Нормально! А я не хочу, чтобы все было нормально. Нормально — играть в пузырь, нормально — валить деревья. Нормально — когда все отворачиваются от тебя и не принимают за своего. А разве у дядюшки Берестоплета что-нибудь изменится?»
Внезапно возможность стать юнгой на воздушном корабле стала для него необыкновенно заманчивой. Конечно же, небесные приключения должны быть гораздо интереснее, чем скучная жизнь на земле!
Внезапно отчаянный вопль прорезал лесную глушь. На секунду Дремучие Леса погрузились в тишину. Мгновение спустя ночные голоса вновь раздались — и стали еще громче, чем раньше, как будто каждый обитатель зарослей вслух радовался, что не он пал в этот раз жертвой алчного хищника.
Шагая вперед по тропе, Прутик старался вспомнить, как называется каждый зверь, голос которого он слышал. Это помогло ему успокоить отчаянно бьющееся сердце. Над головой, в ветвях деревьев, повизгивали чеханчики и кашляли лягвожоры. Но ни один из них не представлял опасности для лесного тролля. Справа от тропы раздался хриплый клекот куроныра, собирающегося порскнуть вниз.
Через секунду в воздухе раздался жалобный писк его жертвы — древесной крысы или индюшонка — листовичка.
Еще немного вперед, и Прутик замер, залюбовавшись серебристым лунным светом, мерцавшим и переливавшимся меж стволов и ветвей, блестевшим на восковой листве. Впервые в жизни он оказался в лесу после наступления темноты, и лес был невероятно красив.
Не отрывая глаз от серебристой листвы, Прутик машинально сделал шаг в сторону и — сошел с тропы! Лунный свет струился по волосам, омывая тело холодными лучами, и кожа Прутика сверкала металлом в морозном сиянии. Пар, вырывавшийся клубами у него изо рта, искрился.
— Не-ве-ро-ят-но! — пробормотал мальчик, сделав еще пару шагов в сторону.
Под ногами у него хрустела схваченная морозом земля. С плачущей дубоивы гроздьями свешивались сосульки, а на росистом дереве бусинками застыли переливающиеся, как жемчуг, капли росы. Тоненькое молодое деревце с листочками, напоминающими пряди волос, раскачивалось на ледяном ветру.
— По-ра-зи-тель-но! — воскликнул Прутик, двигаясь дальше. Он повернул налево. Потом направо. Поднялся по склону. Все казалось таким неизвестным, таким таинственным.
Он остановился у купы подрагивающих растений с остроконечными листьями. Стебли были усыпаны набухшими почками, мерцавшими в лунном сиянии.
И вдруг почки начали раскрываться одна за другой, и все растения одновременно покрылись массивными круглыми цветами, лепестки которых напоминали ледяные осколки; лесные цветы повернули свои головки к луне и засверкали во всем великолепии в ее лучах.
Прутик улыбнулся и пошел дальше.
— Еще чуть-чуть вперед… — сказал он себе. Куст-спотыкач сделал кувырок и исчез в темноте.
Позвякивали лунные колокольчики, в нарастающем ветре бренчали ягоды-бубенцы.
И вдруг Прутик услышал совсем иные звуки. Он резко обернулся. Маленькое пушистое существо с бурой шерсткой и винтообразным хвостом, перебирая лапками, бежало по лесу, повизгивая от страха. Крик совы пронзил ночной воздух.
Сердце у мальчика забилось. Он в страхе огляделся.
В лесной мгле он увидел множество глаз. Желтые глаза. Зеленые глаза. Красные глаза. Разноцветные глаза уставились на него из чащи.
— Нет, только не это, — простонал он. — Что я вам сделал?
Он понял, что натворил. Предупреждала же его Спельда: «Никогда не сходи с тропы!» Но он, очарованный красотой серебряного бора, не послушался ее.
Он чуть не заплакал.
— Ну почему я ничего не могу сделать, как нужно? Какой же я дурак! Дурак! Дурак! — крикнул он сам себе. Спотыкаясь и падая, он в отчаянии пытался найти потерянную тропу.
И вдруг он услышал какой-то новый звук, заставивший его остановиться. Он услышал свистящее дыхание жабы-вонючки. Это было огромное и опасное пресмыкающееся: от зловонной струи воздуха, вырывавшегося у нее изо рта, жертва цепенела за двадцать шагов, а в десяти шагах падала замертво, задохнувшись от ядовитых испарений. Одной-един-ственной гнилой жабьей отрыжки оказалось достаточно, чтобы свалить с ног здоровенного дядюшку его приятеля Хрипуна.
Что делать? Куда бежать? Никогда раньше он не сбивался с пути в Дремучих Лесах. Он бросился налево, потом направо и снова остановился. Отовсюду ему слышалось свистящее дыхание жабы-вонючки. Он метнулся в тенистые заросли молодых деревьев и, сжавшись в комок, спрятался за стволом высокого кривого дерева.
Жаба-вонючка приближалась. Ее скрежещущий посвист становился все громче. Ладони у Прутика вспотели, во рту пересохло. Он не мог даже сглотнуть слюну. В немой жути зубы его отбивали барабанную дробь. Конечно же, жаба-вонючка услышит, как стучит его сердце…
