За тайнами Плутона - [78]

Хочется особо выделить самую последнюю часть текста Указа: «…за многолетнюю плодотворную работу по подготовке кадров геологов».

«Все геологи Союза учились под руководством Владимира Афанасьевича», — писал Михаил Антонович Усов — первый, любимый его ученик, ставший, как и учитель, академиком.

От преподавательской работы Владимир Афанасьевич отказался еще в 1929 году. «Мой язык, — говорил он, — не умеет состязаться с моим пером».

Впрочем, по отзывам студентов, лекции профессор Обручев читал столь же блестяще, как и писал. Часто они сопровождались демонстрацией фотографий или раскрашенных самим профессором диапозитивов — зарисовок обнажений, разрезов, геологических карт.

Вспоминает студент Таврического университета Борис Александрович Федорович — впоследствии известный советский геолог, доктор геологических наук:

«Лекции были просты по изложению, каждая мысль и каждое положение вытекали из примеров, показанных на таблицах, либо подтверждались образцами. Ничего не было сказано такого, что надо было брать на веру, все было осязаемо, видимо и потому необыкновенно просто, ясно и доказуемо. Это великий дар — так разбираться в сложнейших проблемах строения и формирования земной коры, чтобы донести их до любого слушателя с предельной ясностью. Здесь не было ни малейшего элемента упрощенчества, а было лишь раскрытие максимальной простоты и закономерности природы, постигаемое в процессе глубочайшего проникновения в ее тайны. Каждая лекция заканчивалась подробными ответами на вопросы студентов.

Курс физической геологии читался оба семестра 1919/20 учебного года, и я могу засвидетельствовать, что он один был целым университетом геологических и географических знаний. Он являлся источником настолько образного и наглядного знакомства с природой изученных Владимиром Афанасьевичем пространств, что когда… (в 1957–1959 гг.) мне доводилось повторять его маршруты по Джунгарии и Внутренней Монголии, изучать весь Синьцзян и проехать через весь Китай от Кульджи до Пекина, мне казалось, что я ездил по виденным мной лично и знакомым мне местам».

Не приходится сомневаться — лекции Владимира Афанасьевича были и емкими и образными. Но не лекции и даже не книги, по которым учились многие тысячи студентов, сделали его Учителем для «всех геологов Союза».

Гете сказал: «Те, у которых мы учимся, правильно называются нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя».

Обручев учил примером своего отношения к науке, всей своей жизнью.

В 1907 году Владимир Афанасьевич опубликовал забавную притчу — «Пустоцвет (китайская быль)». В ней рассказывается о некоем китайском мудреце — «Учителе»:

«Казалось, что его знаниям нет предела. От мерцающих светил небесной сферы его мысль переносилась на белоснежные вершины Куэнь-Луня, порхала по голубым волнам Куку-нора, спускалась в мрачное ущелье Хуан-хэ, погружалась в мутные воды Желтого моря… От звезд он переходил к деревьям, от деревьев — к изречениям великого Конфуция. Плавно и беспрерывно лилась его речь, и слушателям казалось, что они внимают серебристому журчанию ручейка, струящегося по мелким камешкам. И на всем дворе царила благоговейная тишина…»

Мудреца окружают ученики:

«Одни… переписывали изречения древних мудрецов, другие подсчитывали, сколько песчинок находится в куче песка, третьи измеряли углы и дуги на деревянном шаре, изображавшем небесную сферу; четвертые определяли число волос на шкурках сурка или перьев на чучеле фазана; пятые вынимали цветные шарики из большого ящика, чтобы узнать, сколько раз повторяется один и тот же цвет; шестые делали из больших карт империи маленькие или из маленьких — большие…»

Один из учеников, устав от бесплодных научных упражнений, произносит дерзкую речь:

«Я много думал и много учился… Но и теперь я остаюсь неудовлетворенным… И мне кажется, что ты не можешь дать нам настоящих познаний… Я скажу, почему ты бесплоден. Твоя мысль скользит по науке, как челнок рыбака по синей глади; но рыбы у рыбака не будет, если он не остановит свой челнок и не закинет свою сеть в глубину вод, полных добычей. Но ты подобен рыбаку, лежащему на дне челнока и следящему взором за переливанием красок неба, за бегом прихотливых облаков».

Итог философскому спору подводит некий Старик:

«Он водит вас вокруг храма науки, показывает вам красоту его линий, разнообразие его форм и красок, но в этот храм он никогда не поведет вас, потому что сам он там не был и даже не знает, где дверь этого храма. Наш великий учитель — только махровый пустоцвет…»

Отличительные черты работ Обручева — конкретность задачи, ясность и простота изложения, отсутствие какого-либо мудрствования.

«Оглядываясь на истекшие десятилетия и выполненные мной крупные и мелкие геолого-географические работы, я должен сказать, что с самого начала своей деятельности я всегда старался понять и объяснить наблюдаемые факты и явления самым естественным образом, «не мудрствуя лукаво», — писал Владимир Афанасьевич.

Каждая его экспедиция, каждый полевой сезон, каждая экспертиза прииска или рудника завершались, как правило, хотя бы краткой публикацией-отчетом, в дальнейшем зачастую крупным научным трудом, обобщением, новой плодотворной гипотезой: