За сто миллиардов лет до Большого Взрыва - [66]

Все равно другого пути у меня не было. Кажется, я забыл упомянуть об этом, но транспортал, через который, по словам Мальена, прибывали обозники, я нашел и обследовал сразу же. Он находился на расстоянии в пару сотен метров от селения, неподалеку от того места, где мы вышли из леса вместе с пленившим меня Аллоком. Загадочный транспортал оказался здоровенным металлическим ящиком кубической формы, без окон–без дверей, высотой в рост человека. Этот куб был цельнометаллическим и абсолютно гладким. Никакого подобия замка на нем не было. Лишь взобравшись на его верх, я обнаружил едва заметный зазор во всю длину лицевой стороны. Почему я определил ее, как лицевую? Потому что перед ней начиналась утоптанная дорожка, которая вела в селение. Если это и было какое–то запорное устройство, то необычайное и очень хитрое. Я применял всю свою физическую мощь, пытаясь расшатать стенку ящика – никакого результата. Даже лезвие ножа не могло проникнуть в этот зазор, и после нескольких бесплодных усилий я оставил это занятие.

Чтобы посмотреть, как действует транспортал, следовало дождаться обозников, которые им пользовались. Я лично не сомневался, что это какое–то средство транспортной связи, нечто вроде метрополитена.

Сборы к путешествию на край света были недолгими. Я не видел смысла запасаться оружием и запасами пищи. Опасным путешествие мне не казалось, несмотря на жуткие россказни Жюста. Лишь, следуя местным обычаям, я положил скудные дары обоим местным богам, чтобы мое странствование закончилось благополучно.

Да, я же никак не упомянул о здешней религии. Наверное, потому, что ее не было, как таковой. Ни шаманов, ни молитв, ни икон, ни помещений, предназначенных для служения богу. Поклонялись лишь двум богам. Один, в переводе на земной язык именовался Добро, а другой – Зло. Единственное их изображение, в виде известнякового идола, стояло в центре селения.

Идол представлял собой громадную голову, выше человеческого роста, которая состояла из двух половинок, в виде лиц–антиподов. Бог Добра имел жизнерадостное выражение, душевные, с прищуром, глаза, широкую сердечную улыбку. Лицо бога Зла, естественно, носило отталкивающее выражение. Громадный, изломанный горбом, нос, вытаращенные в гневе глаза, раскрытый в вопле клыкастый рот.

Подношения обоим богам делалось один раз в период, в самом его начале, а также в экстренных случаях, грозивших несчастьем или бедой. Дары клались обоим богам сразу: богу Добра, чтобы уберег от напастей и принес удачу, а богу Зла, дабы не чинил лишнего лиха. По–моему, разумная, компактная и хорошая религия.

Мне не понадобится столько времени, чтобы достичь цели, ведь я мог передвигаться в десятки раз быстрее Жюста и его спутников. Фляга воды, мешочек сушеных овощей и два–три хлебца – вот и все припасы, которые понадобятся в пути. Оружие мне ни к чему, только лишняя тяжесть, а вот длинный серповидный нож для заготовки травы может пригодиться. Трава, заполонившая всю равнину, была высокой и очень густой – кое–где придется в ней прорубаться, как в непроходимых джунглях.

Мой внутренний навигатор был настроен точно на ущелье – в северо–восточном направлении. Вначале я бежал по довольно утоптанной тропе, но затем она стала уходить левее, к селению растенщиков. Пришлось переть прямо напролом, как дикому кабану и кое–где пускать в ход нож. Две коротких остановки для подзарядки сил, и к вечеру я был уже у входа в ущелье.

В принципе, я мог бежать и ночью, включив инфракрасное зрение, но особой необходимости в этом не было. По моим расчетам, со слов Жюста, впереди оставалось менее четверти пути. К тому же горы есть горы. Сплошные каменюки кругом, так и ноги можно сломать, скорость–то у меня – ого! Съев свой скудный ужин, я переночевал в зарослях травы, а утром, с восходом дневного светила, пошел по каменистому дну ущелья. Горные люди не были для меня опасны, в любой момент можно было оторваться от них с помощью режимов невидимости и полета. Почти никакой растительности в горах не было. Кустики той же травы, только высотой поменьше, да редкие островки чахлого кустарника со стручковыми листьями.

Ущелье было извилистым и закончилось внезапно. За одним из поворотов я вновь выскочил на равнину. Это было обширное плато, покрытое различных форм и размеров небольшими камнями. Что–то вроде наших среднеазиатских каменистых пустынь. Первым делом было включено мое бинокулярное зрение. Не то, чтобы я хотел обнаружить черную стену, скрывающуюся в небесах, в которую все равно не верил, а просто хотел проверить, насколько далеко простирается эта пустыня. Увы, она тянулась до самой линии горизонта. Встающее на дневную службу раскаленное светило, обмахиваясь длинными багровыми языками протуберанцев, слепило глаза. Рядом с ним всплыла яркая вишенка второго светила. День обещал быть жарким. Поэтому, пока утренняя прохлада не спала, я бегом устремился к своей цели.

Черная стена возникла на горизонте внезапно. Она была даже не черной, а какой–то иссиня–темной и мглистой, и перечеркивала пустыню ровной линией, упираясь в самое небо. Не то, чтобы я полностью не доверял рассказу Жюста, но впечатление этот, похожий на искусственный, высоченный и непроницаемый забор производил жутковатое. От него так и веяло опасностью и тайной. Значит, Жюст не соврал в этой части, поэтому можно было ожидать, что и дальнейшее его повествование найдет какое–то свое непредсказуемое подтверждение.