За стеклом - [48]
— Но у меня не получилось пописать, — запротестовал мой брат, — почти совсем. Надо мной нависла эта штука, со всеми своими огоньками, проводками и переключателями.
— Она ничего не видит, — сказал Слим. — Только обрабатывает данные.
— Да, и я уже не могу спокойно зайти в сортир.
Сменив тактику, Слим попросил Павлова шагнуть в кадр.
— Дай людям рассмотреть себя, дружище. Ты стоишь в «мертвой зоне».
— Если не возражаешь, я останусь на месте. Мне гораздо удобнее балансировать на грани…
— …унитазных сидений, — тихонько подсказал Слим и переключился обратно на гостиную. — Брось переживать, лучше приколись. Все не так уж плохо. Честно говоря, вообще ничего не видать. — Я подобрала ноги и, вытянув шею, ткнулась головой в плечо Слима.
— Слушайте, мне пора баиньки, — сказала я. — Мне почему-то кажется, что скучать без нас никто не станет.
Павлов выразил несогласие, с ужасом тыча пальцем куда-то нам за спину:
— Черт, а это еще что такое?
Мы со Слимом подпрыгнули на диване: в сумраке гостиной вдруг зашевелились ослепительно яркие красные точки. Я инстинктивно пригнулась, сразу почувствовав, что Павлов рухнул на диван рядышком, и не успела моргнуть, вдохнуть или взвизгнуть, как Слим уже вскочил и уставился на огоньки. Мы с братом последовали его примеру, понемногу высунув головы из-за спинки. Теперь я видела, что источник красного света укреплен где-то над окном.
— Телеграфное табло, — предположил Слим, — совсем как на фондовой бирже или стадионе.
Я поняла, что он прав, как раз когда световые точки уехали куда-то вбок, оставив непроглядную черноту, почти сразу же ожившую вновь: цепочка слов, ползущих справа налево.
— Оно говорит с тобой, Слим! — Павлов похлопал друга по плечу. — Принеси себя в жертву.
— Почему я?
— Ты хоть что-то смыслишь в подобных вещах.
— А как же наш великий советчик? — с раздражением парировал Слим прямо в лицо Павлову. — Парень, у которого на все случаи жизни есть готовые решения?
— Это Картье, — сказала я, растаскивая их. — Смотрите.
— В любую минуту, — шепнул Павлов, — этот дом может унестись в космос.
— Я всегда был фотогеничен, — заявил Слим, бросая первую подвернувшуюся реплику, лишь бы совладать с неожиданностью.
В себе я такой уверенности не находила. И поэтому вздохнула с облегчением, поняв, кто наблюдает за нами, но следующее ползущее по табло сообщение вновь заставило меня съежиться на диване с прижатой к коленям подушкой:
Слим присел рядом и попросил повременить круглить аппаратуру ногами:
— Он всего лишь честен.
— Пусть тогда помолчит на мои счет, — предупредил Павлов.
— Чем он и занимается, — сказал Слим, вновь завладевая клавиатурой. Курсор подъехал к иконке «Послать сообщение». — Глядите сюда.
— Почему на душе у меня так погано? — спросила я.
— Вспомни о квартплате, — порекомендовал Слим.
— Все только это и твердят! — Оторвавшись от дивана, Павлов повернулся к веб-камере спиной. Он изучал табло, мысленно подводя итоги, но потом сдался, уступив хорошему долгому зевку. — Пойду-ка я спать. — Запястья вылезли из манжет, когда зевок перешел в сладкое потягивание. — Только сон поможет мне уместить все это в голове.
Когда Павлов уже опускал руки, моего брата омыла теплая волна розового света:
Павлов застыл как изваяние, словно увидав Медузу Горгону.
— Откуда Картье знает, что я собрался в кровать?
Слим привлек наше внимание к экрану, напоминая, что зрители еще с нами.
— Если только ты не собирался исполнить кувырок назад, — сказал он, — это совершенно очевидно.
Павлов оглядел свои широко раскинутые руки и уронил их, уступив силе земного притяжения. По-прежнему стоя спиной к веб-камере, он поднял средний палец. Достаточно высоко, чтобы показать его табло, но не достаточно, чтобы это заметил кто-нибудь, кроме нас.
— Спокойной ночи, скотина, — сказал он, согретый этой маленькой победой, а затем повернулся к двери. — Я выхожу из кадра.
Мой брат не дошел еще и до подножия лестницы, а пальцы Слима уже запорхали над клавишами. Не нужно было ломать голову, чтобы понять, почему он так спешит.
— О, перестань, — сказала я, не удержав тихий смешок. — Павлов съедет с катушек, если узнает, что мы шпионили за его спальней.
— Долой шпиономанию, — возразил Слим. — В киберпространстве это называется «коллективные переживания».
Шаги над нашими головами получили наглядное подтверждение: на экране Павлов вошел в спальню. Угол обзора камеры захватывал его матрас, но не тут-то было. Как я поняла, брату это не понравилось, и он сразу потащил свою постель прочь из рамки кадра.
Павлов предупреждал, что так и поступит, — сказал Слим.
— А это разрешено? В контракте говорится, мы не должны пересматривать заведенные привычки и менять жизненный уклад.
— Значит, Павлов решил переставить мебель в комнате. Все делают это время от времени. Это вполне естественно, а именно этого ждет от нас Картье.
