И вот в первый же день своей службы ему пришлось хоронить этого долговязого беднягу Антти Питкянена. Ведь его хоронили на средства полицейского управления, И поэтому Нуутинен присутствовал в качестве должностного лица.
А надо сказать, что Нуутинен еще с детства знал Антти Питкянена. Но потом их пути разошлись. Нуутинен стал блюстителем порядка, а его бывший друг — нарушителем. Иными словами, Антти сделался своего рода работодателем для Нуутинена.
Итак, гроб поставили на телегу и повезли. Несколько приятелей Антти пошли проводить его. К ним в последний момент присоединился и полицейский Нуутинен, которому пристав только что отдал это приказание.
Нуутинен за пять минут до этого вступил в свою новую должность и поэтому не видел, как привезли пьяного Ионни. Он вообще не предполагал, что Ионни находится в Тампере, а тем более в полицейском участке и даже, прямо скажем, в гробу, который он сопровождает. Ведь он думал, что, покинув Хельсинки, он навсегда простился со своим злым духом Ионни.
Недалеко от полицейского участка навстречу процессии попалась невеста Ионни, вдова Мария Коуру. Она шла по улице вместе с девицей Риипио. Вдова решительно ничего не знала о последних событиях, ибо агроном не осмелился рассказать ей об этом по телефону, В полном неведении вдова готовилась к свадьбе.
Будучи очень набожной, она перед, столь значительной переменой в своей жизни приехала в Тампере, чтобы возложить венок на могилу своего мужа. Этого требовала ее душа праведницы. Как раз сейчас она шла заказывать венок.
Повстречав процессию, вдова спросила полицейского, кого хоронят. Нуутинен кратко ответил:
— Хороним одного босяка.
Вдова брезгливо поморщилась. Она ненавидела босяков, которые нередко угрожали спокойствию богатой помещицы. Продолжая путь, она сказала девице Риипио:
— Господь сам хорошо знает, кого следует прибрать. Порядочный человек всегда останется на земле.
Она произнесла это набожно, с благими помышлениями, ибо душа ее была чиста перед женихом. Став невестой коммерции советника и миллионера, она возвысилась в своем представлении о самой себе и поэтому вела такие благонравные речи.
* * *
Выдался безветренный и знойный августовский день. Возчик с трубкой в зубах сидел на гробе, а Нуутинен шагал рядом с повозкой в своей новенькой полицейской форме. Провожающие шли позади.
Ленивая клячонка тащилась медленно.
В голове дремлющего возчика возникло желание поговорить. Обернувшись к полицейскому, он сказал:
— По всему видать, это был длинный человек.
Нуутинен серьезно ответил:
— Покойный Антти был очень высокого роста, но в остальном это был вполне порядочный человек.
Помолчав, возчик заметил:
— Вырос человек в целую версту, но и это не помогло ему — отошел-таки в другой мир.
В пути возчик вспомнил прочитанный в газете рассказ о гибели Ионни Лумпери от отравления. Снова обернувшись к Нуутинену, он поведал ему об этом происшествии. Нуутинен, не привыкший читать газеты, крайне удивился этому сообщению. Он сказал возчику:
— Так ведь этого Ионни Лумпери я отлично знал и нередко встречался с ним в Хельсинки.
И тут Нуутинен стал рассказывать, как ему приходилось и летом и зимой таскать Ионни на себе.
— Но, вообще говоря, — сказал Нуутинен, — этот Ионни тоже был хороший и порядочный человек. Правда, у бедняги был большой порок — он много пил, и поэтому мне пришлось немало повозиться с ним.
Между тем дроги достигли места, где кончалась улица и начинался лес. Процессия остановилась недалеко от кладбища. Подошли носильщики с лямками на плечах.
Гроб сияли с телеги и поставили на землю. Носильщики стали прилаживать свои лямки, чтоб нести гроб. Нуутинен, как представитель полиции, тоже должен был выполнить этот последний долг. Он взял лямку и вместе с носильщиками поднял гроб. При этом он сказал возчику, который не отставал от него, желая дослушать историю Ионни:
— Да, теперь этот Ионни, — сказал Нуутинен, — уж больше не поездит ни на ком.
И тут, скомандовав носильщикам «ну!», Нуутинен понес Ионни.
Тяжело шагая с грузом, Нуутинен сказал возчику:
— Выходит, что я зря перевелся в Тампере. Теперь и здесь и в Хельсинки я в полной безопасности от него. Не придется мне больше таскать на себе этого грузного Ионни.
Наконец гроб опустили в могилу, и пастор, произнеся слова: «Из земли ты пришел», — бросил на крышку первую лопату земли.
Этот стук земли о крышку гроба разбудил Ионни. Кругом было темно и душно. В голову ударила мысль, что он находится в обычном месте — в полицейской камере. Видимо, эту камеру натопили и закрыли вьюшку раньше времени, и теперь трудно дышать от угара. Ионни громко крикнул:
— Эй, полицейские! Здесь опять угарно!
Все остолбенели. Никто не двигался.
Ионни стал стучать в крышку гроба, полагая, что это дверь. При этом снова крикнул:
— Эй, дежурный, открой вьюшку, дышать нечем!
Пастор боязливо попятился. Остальные пребывали и нерешительности. Ионни пришел в ярость. Начал крепко браниться. И тогда пастор сообразил, что в гробу мнимоумерший. Могильщики прыгнули в яму и стали просовывать лямки под гроб, чтобы поднять его кверху.
— Чертова полиция! — орал Ионни и ногами колотил в «стены камеры».
