За шаг до пропасти - [16]

Сказать ли? Леон временами даже жалел об этом. Чувство вдохновения, посетившее его в тот памятный час в пустынной кают-компании перед картиной пророка, больше не повторялось. Все, что он тайком сочинял, выходило бледным, нарочитым, и Леон без сожаления предавал свои опыты огню.

«Пророка» он прочитал Анге в тот же вечер, когда в мозгу его вспыхнули огненные строки, и девушка поразилась силе слов.

– Неужели нельзя полюбить за талант? – полушутя, полусерьезно сказал ей тогда Леон.

– Разве любят за что-то?

– Разумеется.

– Нет, – покачала головой Анга. – Любят просто так.

– Наверно, никто на борту «Валентины» тебя не достоин, – произнес Леон. – Быть может, только на Земле ты встретишь свое счастье.

Девушка молча пожала плечами. Мысли ее были заняты другим.

Однажды, после полутора недель полета в плоском пространстве, в биоотсек ворвался взволнованный Леон. Наскоро поздоровавшись с биологами и биофизиками, он спросил, где Анга.

– В оранжерее, – сказали ему.

И Леон помчался в оранжерейный отсек, провожаемый добрыми улыбками: порывистый, мягкосердечный Леон пользовался у валентиновцев симпатиями.

Анга возилась с какой-то редкой орхидеей, наводя на нее ультрафиолетовое излучение.

Отбросив волосы со лба и не ожидая приглашения, Леон опустился на колени рядом с девушкой.

– Что случилось? – спросила она.

– Опять! – воскликнул Леон.

– Заболел?

– Трудно объяснить… Помнишь, я тебе рассказывал, как сидел один в кают-компании после возвращения с астероида, посмотрел на картину….

– Твоего «Пророка» я помню наизусть, Леон, – перебила его Анга.

– В том-то и дело, что не моего!

– Не твоего?!

– Понимаешь, мне все время чудилось, что кто-то диктует слова и фразы.

– Ясно. Муза.

– Не смейся. Мне все время казалось, что кто-то чужой стоит за спиной и управляет моими мыслями, роется в них.

Анга взяла его за руку.

– Пойдем в медотсек. Я сделала тогда глупость, что пошла у тебя на поводу.

– Наши медики тут ни при чем, – покачал головой Леон. – А пять минут назад со мной случилось нечто еще более удивительное. Я почувствовал себя одним из них.

– Из кого – из них?

– Если бы я знал.

– Давай по порядку, – попросила Анга.

– Я был у себя, в ядерном. Проверил приборы, а потом прикорнул прямо в кресле.

– Был там еще кто-нибудь, кроме тебя?

– Никого. Как и тогда, в первый раз. Дремлю и вдруг чувствую, кто-то опять копошится у меня в голове. Словно ищет что-то, спрашивает, а я не знаю, что отвечать. И тут мне начинает казаться, что я могу ощущать электромагнитные поля.

– Сон, – сказала Анга. – Тебе приснился наш разговор на астероиде.

– Нет, не сон, – снова покачал головой Леон. – Ты же знаешь, силовые поля в нашем отсеке рельефны, как больше нигде на «Валентине». Специфика работы, И вот я увидел, а лучше сказать – ощутил эти поля в натуре. Все эти изогнутые плоскости, перекрученные спирали силовых линий, векторную пляску напряженностей.

– Галлюцинации.

– Нет! – крикнул Леон. – Потом, когда наваждение прошло и я снова стал человеком, я тщательно замерил силовые поля отсека во многих точках и, когда соединил их линиями и плоскостями, получил в точности ту же картину, которую видел наяву.

– Да-а-а, – протянула Анга.

– Но это не все. Ощутив рельеф силовых полей, я вдруг почувствовал, что уменьшаюсь в размерах, и… полетел. Да, я летал по отсеку, клянусь тебе. Ты веришь?..

– Дальше.

– Я летал как пушинка. Но не по воле воздушных течений: мне удавалось управлять своим движением с помощью перепадов силового поля. И я осознал, что я не одинок, что у меня тысячи, миллионы сородичей. Я чувствовал себя подвижным и необычайно сильным, хотя меня угнетала тяжесть и я мечтал, чтобы она исчезла, уступив место невесомости. На все, что было таким привычным, я смотрел как бы чужими глазами. И когда увидел «Валентину» на обзорном экране, она показалась мне чудовищно огромной и неуклюжей.

– Ясно, огромной, – кивнула Анга. – Ведь ты уменьшился в размерах. Только не волнуйся, все объяснится. Это все?

– Нет, не все! Чужой голос расспрашивал меня о Земле. А что я мог сказать о планете, на которой ни разу не был? И тут мне показалось, что в отсек вошел пророк с картины, и я его воспринял как представителя чужой цивилизации. Понимаешь, меня все удивляло в нем, начиная от одежды и кончая бородой, которая почему-то представилась мне мхом, растущим на камнях неведомой планеты… Нет, ты меня не поймешь, не поверишь! – в отчаянии перебил себя Леон и спрятал лицо в ладони.

– Постараюсь понять, – произнесла Анга. – Только рассказывай, пожалуйста, все, не упуская никакой мелочи.

– Спрашивай.

– Вот ты говоришь, что почувствовал себя другим существом. А как ты… то есть как оно выглядело, это существо?

Леон мучительно потер лоб.

– Меня самого это интересовало, но я не мог сам на себя посмотреть. И вообще-то не понимаю, что служило мне органом зрения, но видел я неплохо, хотя совсем по-другому.

– Не можешь себя – опиши других, себе подобных.

– Они мелькали передо мной быстро, и каждый – в сгустке силового поля, в сплетении разноцветных линий напряженности. Да и слишком я был взволнован, чтобы разглядеть детали. Помню только какие-то мохнатые щупальца, которые то втягивались, то вытягивались… Переливающееся световое пятно на поверхности… на поверхности панциря.