За семью печатями - [36]

— А в багажнике машины? — без особой уверенности предположила Кристина.

— Даже если, то ненадолго, — возразила Эльжбета. — Ведь он же ездил на своём драндулете, могли украсть. Разве что у него в гараже сделан какой тайник… Хотя нет, будь там тайник, запирал бы или хоть ворота поставил.

Кристина вздохнула.

— Скорее всего, ты права. А жаль, в гараже легче всего искать.

До Карпинского дошло.

— Погодите, — вмешался он, — если я правильно понял, вы собираетесь портфель украсть? Как простые воришки?

— Не украсть, а вернуть своё, — сурово и наставительно заметила дочь. — В конце концов, портфель твой или нет?

— Ну, мой…

— Имеешь ты право забрать свою вещь, если на ней кто-то уселся и не желает вставать?

— Наверное, имею, но хотелось бы как-то полюбовно…

Эльжбета с горечью обратилась к Кристине:

— Гляди, человеку приходится заново познавать мир, чуть ли не учиться говорить — все позабыл. А характер остался прежний. Надо же, какая несправедливость. «Полюбовно»! Ты что, не слышал, — принялась она горячо втолковывать отцу, — как она с нами говорила? Как тебя бог знает в чем обвиняла! Из дому нас вышвырнула! И яснее ясного заявила — не видать нам портфеля как своих ушей! Все, что в доме, — то теперь её! А ты старался, зарабатывал. Для кого? Для этой язвы? Так ты, оказывается, её любишь, а не Кристину!

Карпинский даже попятился со своим стулом от разъярённой дочери. В глубине его беспамятной души что-то восставало против кражи, однако подключился и логично рассуждающий разум.

Нет, наверняка не стал бы он ради Богуси заниматься рискованным бизнесом, да и не рискованным тоже вряд ли. Выходит, обе его девушки правы, логика подсказывает: если нельзя иначе, значит, возвратить утраченные сокровища следует с помощью хитрости.

Нет, не во всем права была Эльжбета, кое-что в характере её отца после несчастного случая изменилось. Прежний Карпинский скорее бы умер, чем решился обокрасть вдову друга, пусть даже та незаконно присвоила его имущество. Может, стал бы умолять, упрашивать, согласился отдать ей половину заработанного, все, что угодно, только не противоправные действия. Именно закостенелая законопослушность и заставляла Карпинского сомневаться в праведности его бизнеса. До аварии он ни за что не пошёл бы на криминальный шаг, теперь же логика брала верх. Ведь вот так, запросто, отказаться от своей собственности значило, прежде всего, нанести ущерб двум самым любимым существам — дочери и жене. Если бы речь шла только о нем, кто знает, решился бы Хенрик пойти на кражу.

— А ну перестань наскакивать на меня! — с неожиданной суровостью сказал он дочери. — Я люблю не язву, я люблю Кристину. Хорошо, я согласен. Красть так красть. Продолжайте. И что дальше?

— Слава богу! — с облегчением выдохнула Кристина. — В чем-то ты, несомненно, поумнел. И брак нам имеет смысл поскорее оформить, иначе я бы не могла действовать вместе с вами. Сейчас я лицо постороннее, если что, квалифицировалась бы как обычная воровка, а так — своё забираю. Надо проверить, все ли у нас имеется для того, чтобы завтра с утра отправиться в загс. Возможно, тридцать дней на размышление обязательны только для молодёжи? Неужели ни для кого не делают исключений?

Эльжбета небрежно заметила:

— Думаю, исключением могло бы стать немедленное оформление брачных уз для человека на смертном ложе…

— Или срочная командировка одного из брачующихся, — продолжила Кристина. — Я имею в виду длительную загранкомандировку. Ну да завтра узнаем, что гадать. А сейчас лучше подумаем над тем, куда Хлюп мог сунуть наш портфельчик.

У Эльжбеты тоже камень с души свалился, после того как отец выразил им свою солидарность.

— Пойду принесу тебе пива из холодильника, — сказала она отцу, вставая. — Признаться, боялась, что ты ещё отправишься к этой мегере с доносом на нас с Кристиной. Правильно, думаем. Думаем все! Гараж отпадает. Что тебе ещё вспомнилось, папуля?

Кристина ответила за Хенрика:

— Чулан.

— Я неплохо знаю дом Хлюпов, ещё девчонкой играла у них в прятки. Чулан, кладовка, подсобка — да там полно всяких закоулков! Казалось, в некоторые из них вообще никто никогда не заглядывает. Северин мог сунуть портфель в любой.

— Считаешь, надо все осмотреть?

— Наверное, все, за исключением кладовок, в которых Хлюпиха держит какие-то нужные вещи, скажем пылесос и тому подобные. Просто не представляю, как мы сможем такое провернуть.

— Ещё сундук, — напомнил Карпинский. — И шкаф. Больше ничего припомнить не могу.

— Шкаф! — вдруг вскричала Эльжбета. — Помнишь, пап, когда мы были у Хлюпов первый раз, мегера устроила скандал из-за шкафа в прихожей, у которого дверь обрушилась? А может, у неё были основания беспокоиться из-за того, что кто-то копался в её шкафах? Не стала бы, наверное, без причины так орать? Кто знает, что у неё в шкафах?

— Думаю, беспорядок, — предположила Кристина. — Вместе с Дверью не вывалились какие бебехи?

— Кажется, что-то вывалилось. Да нет, с какой стати Хлюп стал бы прятать что-то от жены в шкафу, куда она заглядывает. А ведь эта женщина, похоже, и в самом деле от нас впервые услышала о портфеле с деньгами. Если притворялась, тогда её актёрская работа достойна «Оскара».