За секунду до выстрела - [17]

— Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

Купрейчик наклонился к Новикову:

— Слушай, Ваня, а что, если нам воспользоваться этим шумом и пригласить Мулера для объяснений в отделение, заодно там и о Корунове выясним?

— Давай, — односложно согласился Новиков и, поставив на небольшой, залитый пивом прилавок кружку, показал Мулеру удостоверение. — Заканчивайте торговлю и собирайтесь. В отделении разберемся, долго ли вы еще обманывать будете.

Мулер даже глазом не моргнул и тем же спокойным и невозмутимым тоном ответил:

— Опять, наверное, милиции пиво не понравилось. Хорошо, сейчас соберусь...

В отделении Купрейчик открыл выделенный для его группы кабинет и пригласил Мулера сесть. Продолжая сохранять спокойствие, тот сказал:

— Я думаю, что из-за пивной пены садиться не стоит.

— Это почему же? — заметил Новиков. — Вы людей обманываете и считаете, что за это перед законом отвечать не надо?

— Э, молодой человек, я не обманываю...

— Как это не обманываете, — удивился Новиков. — Ответьте мне тогда, почему вы недоливаете покупателям пиво?

— Я старый человек и плохо вижу...

— А почему, в таком случае, не переливаете?

— О, я еще не настолько ослеп. — Мулер лукаво и чуть заметно улыбнулся.

Чем дольше Купрейчик слушал Мулера, тем больше убеждался, что он не так прост, как показалось. Капитан несколько раз уловил не по возрасту быстрый и внимательный взгляд, которым ощупал его старик. В глазах светился скорее вопрос, чем испуг или растерянность.

«Догадывается старик, что не из-за пива мы его сюда привели. Наверное, ходить вокруг да около не стоит. Он неглупый человек, а с таким лучше отношения на доверии строить».

— Лев Абрамович, а кем вы работали до войны?

— В какое время?

— Ну хотя бы в предвоенные годы.

— О, тогда я был уже на пенсии.

— Ну а на пенсию когда пошли?

Мулер тем же ровным голосом неожиданно сказал:

— Вы меня извините, но я прожил на свете, как говорится, дай бог каждому и уверен, что вы не хуже меня знаете, кем я работал и когда на пенсию ушел. Я в этом уверен на все пять тысяч рублей, так же как и в том, что не из-за пены я здесь. Вам что-то от меня нужно. Спрашивайте и поверьте, Лева Мулер и в более молодые годы не кривил душой перед властью. Скажите, какой мне смысл врать сейчас, на склоне жизни, когда хочется одного: немножко тепла, уюта и чистого нижнего белья?

— Хотите сказать, что ведете аскетический образ жизни? — улыбнулся Новиков.

— Знаете, уважаемый гражданин-товарищ, я не знаю таких мудреных слов, но уверен, что живу нормально.

— Ну, не совсем нормально, если учесть, что, недоливая в каждую кружку пива, вы имеете неплохой доход, — заметил Купрейчик, продолжая приглядываться к Мулеру и думать, каким образом приступить к главному. Капитану не понравилось, что старший лейтенант Новиков несколько бесцеремонно обращается с пожилым человеком. Но делать было нечего, разговор уже велся, и надо было направлять его в нужное русло. Купрейчик мягко сказал:

— Не обижайтесь, Лев Абрамович, старший лейтенант имел в виду, что вы ведете скромный образ жизни.

— А как же иначе. Посмотрите мой дом, сами увидите, что живу я не так уж шикарно. Поверьте, до войны я жил лучше.

— Ничего, Лев Абрамович, пройдет немного времени, и снова все наладится, вот только оправимся от войны. Но сейчас речь о другом. Вспомните среди своих знакомых одного человека...

Купрейчик рассказал о приметах Корунова и о той встрече, о которой рассказал Пултас.

Мулер долго думал, несколько раз уточнял приметы, а затем, откинувшись на спинку стула, сказал:

— Так бы сразу и сказали, что вам нужен этот человек. Я его действительно знаю, но только, как говорится, в лицо.

— Ну, а старуху?

— Вот уж старуху я знаю прекрасно. Это — Жовель Маня. Она со Сторожовки. Ее там каждый знает: спросите, где Маня Жовель живет, и вас любой пацан к ней отведет.

— Чем знаменита эта Маня?

— Ну, во-первых, у нее семеро детей, которые находятся на подножном корму: кто что достанет, то и съест. Во-вторых, она всегда в курсе всех дел и не любит об этом болтать. В-третьих, она старожил и пользуется большим авторитетом у тех, кто любит, как говорится, цап-царап.

Купрейчик спросил:

— А вы знаете этого мужчину?

— На этот вопрос мне трудно ответить. И не подумайте, уважаемый, что не хочу. Просто он один из многих моих клиентов, которые приходят ко мне часто, не берут сдачу, наверное, оттого, что она уж больно громко в кармане звякает, и никогда не поднимают шума из-за какой-то пены. Интересно, что бы мне сказали посетители, если бы я вдруг стал продавать пиво без пены. Хотел бы я увидеть выражение их глаз. Они бы меня сразу же обвинили в том, что я развожу пиво водой. Но я не из таких, я слишком уважаю свою профессию, чтобы подмачивать ее.

— Когда же вы познакомились с Жовель?

— С Маней? Я ее уже знаю лет двадцать, не меньше. До войны я тоже проживал на Сторожовке, и, скажу вам прямо, мы с ней неплохо дружили.

— Скажите, а этот мужчина может у нее жить?

— Лично я сомневаюсь.

— Это почему же?

— У нее дома настоящий гармидар. Шум стоит как в бане. Нет, я не думаю, что кто-либо осмелится жить в таком уголке, где даже свои собственные штаны утром можешь не найти...