За рекой, в тени деревьев - [28]

– А ты бы стал генералом, если бы не врал?

– Если бы я врал, как другие, у меня было бы уже три генеральских звезды.

– А ты был бы счастливее, если бы у тебя было три звезды?

– Нет, – сказал полковник. – Ничуть.

– Положи в карман свою правую руку, ту самую руку, и скажи, что ты чувствуешь. Полковник послушался.

– Здорово! – сказал он. – Но знаешь, я должен буду их тебе вернуть.

– Пожалуйста, не надо.

– Ладно, давай сейчас этого не обсуждать.

Тут подали разделанного омара.

Он был нежный, с какой-то особенной, тающей прелестью двигательных мышц, то есть хвоста, да и клешни были превосходные – не слишком тощие, но и не слишком мясистые.

– Омар отъедается в полнолуние, – сказал полковник. – Когда луны нет, его не стоит заказывать.

– Я этого не знала.

– Это, наверно, потому, что в полнолуние он может есть всю ночь. Или в полнолуние пищи больше.

– Их, кажется, привозят с берегов Далмации?

– Да, – подтвердил полковник. – Это у вас тут самые рыбные места. Пожалуй, я мог бы сказать – у нас.

– Вот и скажи, – сказала девушка. – Ты и представить себе не можешь, как иногда важно что-то высказать.

– Да, но куда важнее написать это на бумаге.

– Нет, – сказала девушка. – Неправда. Разве бумага поможет, если слова не идут от сердца?

– А что, если у тебя нет сердца или сердце твое подлое?

– У тебя есть сердце, и оно совсем не подлое. «Эх, с каким бы удовольствием я променял бы его на новое, – подумал полковник. – И зачем только из всех моих мышц сдает именно эта?» Но вслух полковник ничего не сказал и сунул руку в карман.

– На ощупь они чудные, – сказал он. – И ты у меня просто чудо.

– Спасибо, – сказала она. – Я буду вспоминать это всю неделю.

– Тебе достаточно взглянуть в зеркало.

– Терпеть не могу смотреться в зеркало, – сказала она. – Красить губы и облизывать их, чтобы помада легла ровнее, расчесывать такую копну волос – разве это жизнь для женщины или для влюбленной девушки? Не так уж весело смотреться в зеркало и тратить время на женские уловки, когда тебе хочется быть луной и самыми разными звездами и жить со своим мужем и родить ему пятерых сыновей!

– Тогда давай поженимся.

– Нет, – сказала она. – Мне пришлось принять на этот счет решение. Как и насчет всего остального. У меня ведь целая неделя, чтобы принимать решения.

– Я тоже принимаю решения, – сказал полковник. – Но твое решение меня просто убивает.

– Давай тогда не будем о нем говорить. А то и у меня вот здесь немножко ноет. Давай лучше узнаем, что еще нам подаст Gran Maestro. Пожалуйста, пей вино. Ты его даже не попробовал.

– Сейчас попробую, – сказал полковник. Он выпил глоток, вино было холодное и прозрачное, как вина Греции, но не терпкое, а запах был таким же свежим и ароматным, как у Ренаты.

– Оно похоже на тебя.

– Да. Знаю. Поэтому я и хотела, чтобы ты его попробовал.

– Я пью, – сказал полковник. – И выпью весь бокал.

– Ты хороший.

– Спасибо, – сказал полковник. – Я это буду вспоминать всю неделю и постараюсь быть хорошим. – Потом он позвал Gran Maestro.

Gran Maestro подошел к ним с видом заговорщика, совсем позабыв о своей язве.

– Что вы предложите нам еще? – спросил полковник.

– Надо подумать, – сказал Gran Maestro. – Сейчас узнаю. Ваш земляк сел тут рядом, ему все слышно. Он отказался сесть в дальний угол.

– Ладно, – сказал полковник, – мы уж позаботимся, чтобы ему было о чем писать.

– Знаете, он ведь пишет каждую ночь! Мне рассказывал мой товарищ из той гостиницы.

– Отлично, – сказал полковник. – Это показывает, что он человек прилежный, даже если он уже исписался.

– Все мы люди прилежные, – сказал Gran Maestro.

– Кто в чем.

– Пойду выясню, что у нас сегодня из мясного.

– Выясните как следует.

– Я человек прилежный.

– И к тому же чертовски рассудительный. Когда Gran Maestro отошел, девушка сказала:

– Он прекрасный человек, я рада, что он тебя любит.

– Мы с ним друзья, – сказал полковник. – Надеюсь, у него найдется для тебя хороший бифштекс.

– Есть один отличный бифштекс, – сообщил, возвратившись, Gran Maestro.

– Возьми его, дочка. Меня все время кормят бифштексами в офицерской столовой. Хочешь с кровью?

– Да, пожалуйста, с кровью.

– Al sangue,[39] – заявил полковник. – Как говорил Джон, объясняясь с официантом по-французски: crudo[40], blue[41], а проще говоря – с кровью.

– Значит, с кровью, – повторил Gran Maestro. – А вам, полковник?

– Эскалоп в сладком винном соусе и цветную капусту в масле. Если найдется, дайте еще артишок с уксусом. Тебе что к мясу, дочка?

– Картофельное пюре и салат.

– Не забывай, что ты еще растешь.

– Да, но я не хочу расти слишком или не там, где надо.

– Тогда все, – сказал полковник. – Как насчет fiasco[42] вальполичеллы?

– Мы не держим вина в fiasco. У нас ведь первоклассная гостиница. Вино мы получаем в бутылках.

– Совсем забыл, – сказал полковник. – А помните, оно стоило тридцать чентезимо литр?

– А помните, как на станциях мы швыряли из эшелонов пустыми бутылями в жандармов?

– А возвращаясь с Граппы, побросали под гору оставшиеся гранаты!

– И те, кто видел взрывы, решили, что австрийцы прорвали фронт, и как вы перестали бриться, и мы носили fiamme nere[43] на серых тужурках, а под тужуркой серый свитер.