За Пророчицу и веру - [67]

– Это к чему, господин посол? Вы сомневаетесь в нашей вере? – спрашиваю у Бэжигижига.

– «…явилась в мир нести веру повсюду, уничтожая злое и греховное. Ради спасения всех, обладающих разумом!» – процитировал Бэжигижиг далеко не каждому известную фразу.

На Великом Собрании по данному поводу случилось заметное смущение. Все понимали, что канон Святой Книги будет утвержден раз и навсегда. Что именно должно в него входить, никто не сомневался. «Диатессарон» – сборник изречений Пророчицы, катехизис – поучение, содержащее основные положения веры, изложенные в виде вопросов и ответов, а также полный список молитв и предписаний – когда, по какому поводу и каким образом их необходимо произносить. Проблема была в том, что после создания первого варианта «Диатессарона» Мария продолжала проповедовать. Да и иные обряды слегка поменялись в условиях реальной жизни. Кое-что требовалось добавить, изменить. А вот выкинуть?! В конце концов первый вариант утвердили окончательно, добавив к нему еще почти сотню страниц более поздних высказываний. Там даже отдельный раздел «Война» имеется, поскольку Мария много говорила об этом в последние годы. А как иначе, если боевые действия идут и люди невольно сталкиваются с повседневными сложностями.

– Я, – с ударением отвечаю, – верю в это. Церковь открыта для всех, без разницы в виде, расе и поле. А магид Пирр умер за сказанное, проповедуя.

Я ведь обещал ему смерть? И обеспечил. Хотя красномундирники редко сдавались, все ж и на Сицилии, и в иных местах их брали в плен, как и симиа их отцов. А в Сиракузах, когда Малха раздолбала цитадель, там нашлось три сотни взрослых полулюдей, включая нескольких женщин, и почти тысяча детей. Урса ни одного живым не взяли. Они убивали свои семьи, лишь бы не попасть в руки врагов. Придурки. Я б их отпустил за выкуп непременно. За немалый, как водится, но казнить без причины?

Малолеток разбросали по приемным семьям. Большинство из них и не вспомнит потом о происхождении, разве потомков не оставят, но усыновление достаточно распространенный обычай, всегда можно найти наследника. С вояками было сложнее. Они изменяться не хотели и не могли. Прежний опыт общения у меня достаточно неприятный. Ну и послал Рыжего объяснять им насчет веры. Кого, как не такого же уверовавшего? Когда он сообразил, чего добиваюсь, буквально ожил, получив цель на будущее.

Нельзя сказать, что успехи были огромны. Тем не менее идея «марьямийя, следующие по пути Марии, не могут иметь рабов своей веры» кое-кому из них понравилась. Из начальных пяти с лишним десятков вряд ли больше трех-четырех не лицемерили, произнося символ веры и окунаясь в бассейн для очищения. Но тут главное – пример наглядный. Особенно когда это делает их старший – обезьян. Вместо махания киркой в каменоломне он предпочел свободную жизнь в городе. Причем обрел даже заметную популярность среди легионеров. Мы привыкли уважать сильных противников, когда они переходят на нашу сторону не за деньги.

И его поступок сломал барьер в мозгах. Только самые упертые не задумались. А потом пошли если не потоком, то заметным ручейком. Уже добрая половина полулюдей заявила о Едином, единственном боге. Если переодеть из красного в синее, для большинства ничего не изменится. Те же построения, ружья и война. Правда, вместе таких бывших пленных не держал, раскидывая по разным подразделениям, но ни один за прошедшие два года с первого случая принятия веры не дезертировал. Прежнего хозяина больше не было, и новая клятва ничуть не хуже. Легион тоже братство. А свободы заметно больше. Только вот Рыжий на этой почве окончательно сбрендил. Практически потребовал отправить его проповедовать в Италию. Там-де полно и других красномундирников, которые нуждаются в просветлении. Я позволил.

Может, Юлий, ставший с моей подачи епископом Сицилии, ему голову забил, а может, сам стремился к подвигу. Потому что кончить он мог только одним образом. Распятый на кресте в Неаполе. Зато у нашей Церкви появился реальный святой. Не просто отдавший жизнь за веру, а настоящий посвященный диакон, несший истинную веру язычникам. К этому я уж сам руку приложил, напечатав хвалебный рассказ о великом подвиге, выдумав кучу подробностей про мучения и отказ отречься от Него, поклонившись Урсу Непобедимому, богу зверомордых. На самом деле его просто и деловито казнили, не произнося речей. Боюсь, он этого и добивался, искупая вину. Судить его будут на Небесах.

– И если я захочу пройти «очищение»…

– Каждый взрослый перед этим сдает экзамен по катехизису. Он должен доказать, что не под влиянием момента или перебрав захотел нового попробовать, ведь назад пути не будет.

Он машинально кивнул, на шее качнулась моя личная tessera hospitalis[39], дающая право свободно гулять по Сицилии, и в глазах мелькнула досада. Все это не хуже меня знает.

– Господин посол Бэжигижиг, – говорю после короткой паузы, – если это не теоретический разговор, лучше продолжить его после подписания договора.

Он ведь не хуже меня понимает, как на это отреагируют его сородичи. Лично я готов предоставить кров, защиту и признание практически на любых условиях. Это будет убийственный пример для всего мира. И нашей готовности к сотрудничеству, и нашей победоносной веры. Но прямо это произносить? Пусть сам попросит, давая возможность маневра. Но не верю. Он меня прощупывает. Зачем?