За пределами желания. Мендельсон - [154]

Странно, каким важным может быть один день в жизни человека. Конечно, нелепо было давать волю воображению; видя предзнаменования и тайный смысл в цепочке отдельных эпизодов, приводящих к важному событию в чьей-то жизни. Но, нелепо или нет, казалось, будто это заранее определённый путь, начертанный какой-то высшей, верховной силой. Может быть, Богом? Как бы там ни было, Кем-то, Кто мог сказать: «Так, посмотрим... Якоб Людвиг Феликс Мендельсон... Он родится в Гамбурге в 1809 году, вырастет в Берлине, в богатой и дружной семье. Станет музыкантом и напишет немного прекрасной музыки и немного не столь прекрасной. Сделается очень знаменитым, женится на одной из красивейших девушек Германии и будет иметь пятерых детей. Будет руководить Гевандхаузским оркестром, первым исполнит «Неоконченную симфонию» Шуберта, станет основателем и руководителем Лейпцигской консерватории. Но ни одно из этих свершений не будет для него главной целью в жизни, его предназначением. Его миссией на земле будет исполнение некой старинной духовной музыки одного забытого хормейстера XVIII века по имени Иоганн Себастьян Бах. Вот и всё. Ничего большего ожидать от него нельзя...»

Тем временем какая-то Невидимая Рука принялась за работу и всё устроила. Но так искусно, такими извилистыми путями, что никто не мог догадаться, что это значит или куда это приведёт. К примеру, что, если бы старый герр Цельтер не нашёл тех последних четырёх страниц в каком-то букинистическом музыкальном магазине?.. Что, если бы не он был его учителем музыки? В конце концов, в Берлине есть и другие учителя... Если бы... Если бы только можно было так продолжать бесконечно, до того момента, когда пастор Хаген явился к нему на ферму с пепельным лицом, держа свой золотой крест... Это было похоже на медленно разворачивающуюся фугу людей и событий, каждое из которых занимало своё место, выполняло какую-то определённую цель, приближая окончательное разрешение...

Он сам сделал очень мало для этого, ощупью бредя сквозь лабиринт конфликтующих эмоций, спотыкаясь в дороге, не понимая, что это всё означает, постигая всю важность совершившегося слишком поздно... Но Рука вела его по дороге и толкала вперёд. Он был избранником. И за это он благодарил Бога, благодарил Его за то, что Он возложил на него эту благородную задачу, дал ему, музыканту, возможность сослужить великую службу Учителю всех музыкантов. И наконец, за то, что наградил его, рождённого в иной вере, честью возвратить христианам их великую музыку. Это сполна компенсировало всё, чего ему это стоило, — борьбу, разочарования, чудовищное напряжение последних недель. Ради этого стоило жить.

Куда запропастилась Сесиль? Как она отнесётся к тому, что у него будет завтрак в постели? В конце концов, сегодня особый день. Хотя в глубине души она этого не одобряла, считала это гедонистическим, сибаритским, немного греховным. Он посвятит остаток своей жизни приобщению её к изысканному и пагубном удовольствию завтракать в постели... А пока, учитывая, что дом полон людьми, она, наверное, бегает, присматривая за всем, всем помогая, устраивая всех поудобнее. Совершенная hausfrau в свой звёздный час. Чудная, удивительная Сесиль...

Вчера приехала её maman, свежая и необычайно изящная после долгого и утомительного путешествия в дорожной карете. С ней был её брат, сенатор Сушей, который не мог понять, зачем его вытащили из банка. Сильные женщины эти Жанрено... Его сестра Фанни тоже здесь, благослови её Бог! Они с мужем весь день ехали из Берлина, чтобы присутствовать на исполнении «Страстей». Теперь, когда мама умерла, она сделалась владелицей дома на Лейпцигерштрассе, 3. Даже Пауль приехал. Он, наверное, готовит завтрак в столовой, болтает с Густавом или читает финансовые новости. В детской полный бедлам. Время от времени, когда кто-нибудь открывает дверь, до него долетает звук детских голосов. Они очень веселятся, не имея ни малейшего представления о том, из-за чего им так весело. Возможно, в этом и заключается детство — в способности быть счастливым без всякой причины... На улице уже гудела толпа. Он узнал этот особый шум, который производит толпа. Где же это было?.. В Дюссельдорфе, конечно, во время Рейнского фестиваля. О, если бы отец был здесь! Как бы он им гордился! Он бы прочистил горло и сказал: «Якоб, я тобой доволен. Теперь бы твой дедушка Моисей...»

И слава Богу, сегодня не идёт дождь, как шёл всю эту неделю. Сегодня ясно и дует лёгкий ветерок, как и следует в Вербное воскресенье. Сесиль, наверное, и за это тоже помолилась. Она смотрела на Бога как на какого-то богатого и строгого дядюшку, которого можно упросить сделать что угодно, — и обычно упрашивала.

Так много случилось за последние шесть недель, что ничто не оставило глубокого отпечатка в его мозгу. Для него это были длинные ряды певцов с расплывчатыми лицами и открытыми ртами, настройка инструментов, взмахивание дирижёрской палочкой у пюпитра, отдача приказаний, Шмидт, снующий туда и обратно, поедаемые в спешке обеды, Сесиль, смотрящая на него со смесью гордости и боли, думающая о том, сколько ещё времени он выдержит такое напряжение...