За пределами просветления - [24]

Освободиться от языка — значит освободиться от всех человеческих ограничений.

Язык — это величайшее заточение.

Я счастлив, что вы испытываете большие трудности в выражении того, что вы переживаете. Мало-помалу будет становиться все более и более ясно, что нет слов, нет языка, нет понятий» чтобы объяснить это, выразить это.

Только безмолвие, тишина — вот единственный ответ на все ваши вопросы, единственная встреча с Существованием без всяких барьеров, без всяких стен.

Когда исчезает язык, ум становится бесполезным. Впервые вы вступаете в контакт с Существованием прямо, без посредничества ума — и это переживание есть просветление.

И никто не находится далеко от него, оно в пределах досягаемости каждого.

Но люди ищут свое счастье там, где его нет. Они ищут живую воду в пустынях. И когда приходит неудача, разочарование, отчаяние, они сердятся на жизнь, они не сердятся на самих себя.

Что может сделать жизнь? Она доступна, но каким-то образом вы ухитряетесь искать не в том направлении. Возможно, глубоко внутри вы боитесь, что жизни может оказаться слишком много, что любви может оказаться слишком много, что вы можете утонуть в Существовании.

В определенном смысле, ваш страх оправдан: чем ближе вы подходите к реальности, тем меньше вас останется.

В тот момент, когда вы встретитесь с реальностью лицом к лицу, вас не будет совсем.

Я много раз говорил, что никто не видел Бога — ни Моисей, ни Иисус, ни Кришна. И, естественно, люди понимали меня неправильно. Каждый раз когда я говорил, что никто не видел Бога, я не говорил, что Бога нет; я просто говорил, что как только вы подходите к Богу достаточно близко, чтобы видеть, — вас больше нет. Кто же будет видеть Бога? Пока вы есть — чтобы видеть, чувствовать, говорить, спрашивать, исследовать — Бога нет.

И Бог — это другое название реальности. Это не личность, это только качество, аромат, сладость, музыка.

Дживен Мария, придет день, когда ты окажешься в состоянии «аллилуйя», но ты не сможешь сказать это слово, ибо слово отступает перед Существованием.

Возлюбленный Бхагаван,

за пять лет связи с Вами я никогда не чувствовал, чтобы дела шли так быстро, как сейчас! Когда я заканчиваю писать письмо или вопрос Вам, я сразу же решаю не посылать его, так как чувствую, что он нелеп.

Иногда я принимаю вызов и посылаю его, тогда я чувствую, как будто у меня идиотское лицо: беспокойство, раскаяние, стеснительность... Я чувствую, что не стоит представать перед Вами «наряженным» в разумность, скромность, медитативностъ или во что-либо другое, во что мне удается облечься, чтобы покрасоваться перед Вами. Несмотря на все мои усилия, у меня по-прежнему есть чувство, что я наряжаюсь, использую своего рода маску.

Пожалуйста, Учитель, скажите мне, как быть перед Вами полностью искренним и «раздетым».

Эта проблема не только твоя — каждый рядится во что-то.

Каждый показывает миру свою лучшую сторону.

Сердце может быть полным слез, но люди улыбаются.

Так нас воспитало лицемерное общество. Мы — дети лицемерного общества. Вместо того, чтобы учить каждого ребенка быть просто самим собой — искренним, честным, открытым, — мы помогаем каждому ребенку стать совсем противоположным.

Как раз два дня назад меня приехал повидать один из моих старых друзей. У него есть сын, которого все считают сумасшедшим, ненормальным, — все, за исключением меня. Поэтому первым делом я спросил моего друга о его сыне, и он сказал: «Оставим эту тему. Это меня так удручает, ведь ему уже восемнадцать лет, а он по-прежнему ходит голым по всему городу. Это такой позор для семьи».

Я сказал: «Разве он трогает кого-то? Он же не буйный. Он просто наслаждается своей наготой».

Родственники заставляют его одеваться, а на улице он сбрасывает одежду и отправляется на рынок. А они бегут за ним и кричат: «Пожалуйста, надень хотя бы нижнее белье».

А он говорит: «Никакого нижнего белья... ветерок так освежает».

И этот юноша очень разумен. Конечно, толпа не может принять его. Он никогда не лжет, он всегда абсолютно честен. Что бы он ни делал, он делает это с полной самоотдачей. Он никогда не ходил в школу, так как он спрашивает у тех, кто ходил в школу, что же они там приобрели. Его отец выпускник университета, он спрашивает его: «Что ты приобрел? Всего лишь диплом». Он говорит: «Я хочу жить своей жизнью. Я не хочу, чтобы кто-либо мне диктовал что-либо, правильное или неправильное. Я просто хочу быть самим собой».

Он усердный работник. Когда он работает в саду, каждый может увидеть, как упорно он трудится; но он делает только ту работу, которая ему нравится. Он прекрасно играет на флейте, но весь город считает, что он безумен.

Я старался изо всех сил выяснить, в чем же заключается его безумие. И я не смог ни в чем обнаружить у него безумие. Он просто не желает быть частью психологии толпы. Толпа не может признать, что он в здравом уме, потому что, если он в здравом уме, тогда как насчет всей толпы?

Даже мой друг, его отец, не может признать, что он в здравом уме. Он говорит: «За исключением тебя, никто не признает, что он в здравом уме».

Я сказал ему: «Ты же его отец, ты любишь его. В чем ты видишь его безумие?»