За пределами любви - [42]

– Грустный конец. Если только вы не придумали всю историю с самого начала, – произнесла Дина задумчиво.

Элизабет взглянула на мать. Та сидела, откинувшись на спинку стула, и тихо, будто в такт какой-то только ей различимой мелодии, покачивала головой. И при этом неотрывно смотрела на Во-Во. Но взгляд ее был также рассеян и неопределен, как и голос, он будто расплывался по всему пространству комнаты, по воздуху, ее наполняющему.

Тогда Элизабет почувствовала нечто неопределенное, расплывчатое, словно что-то живое пронеслось по комнате. Какая-то волна. Плотная, напряженная. Она взвинтила до предела сразу повлажневший воздух, а потом, видимо, через кожные поры, видимо, расширив их, проникла внутрь самой Элизабет. И из плавной, воздушной внезапно преобразилась в тяжелую кровавую волну, которая по венам стремительно взлетела вверх, прихватив остатки дыхания, наполняя цветом щеки, шею, даже лоб, даже руки. Элизабет стало сразу жарко, она даже задержала очередной вдох, чтобы тот не получился слишком шумным, заметным. А еще защекотало в животе, не внутри, а на самой поверхности, да так остро, что ей пришлось положить ладонь, чтобы сдержать волнение, пока то постепенно не стихло.

Впрочем, никто ничего не заметил. Во-Во продолжал улыбаться своей растянутой узкогубой улыбкой, отчего его глаза тоже сузились: они скользнули по Дине, пытаясь нащупать ее расплывчатый взгляд. Но только скользнули едва-едва и, сузившись еще больше, скакнули в сторону.

– Вы все выдумали, Влэд, – повторила Дина, имея в виду только что рассказанную историю. – Вы наверняка все выдумали, сознайтесь, ведь я права?

– Как знать, как знать, – проговорил Влэд, неопределенно покачивая головой, и тут же повернулся к Элизабет: – Ну что, Лизи, завтра суббота. Пойдем на корт к десяти часам, чтобы успеть поиграть до жары?

– А давай пораньше, – предложила Элизабет, которая всю неделю ждала урока тенниса. – А то опять будет, как в прошлый раз, когда ты к двенадцати устал и больше не хотел играть.

– Да нет, – не согласился Во-Во, – два часа вполне достаточно. Надо, чтобы игра была в радость.

– Мне в радость, – заверила Элизабет.

– Я знаю, – согласился Во-Во. – Если ты захочешь, мы сможем поиграть еще и в воскресенье.

– Ну давай в девять. Ну пожалуйста!.. – Элизабет сморщила лобик, округлила глаза, придав своему личику умоляющее выражение.

– Лизи, – пришлось вмешаться матери, – мистер Влэд устает в течение недели. Он ведь много работает, и наверняка ему в субботу хочется выспаться. Не настаивай, ведь ты…

– Что вы, Дина, – прервал ее Влэд, – я привык подниматься рано, мы можем начать и в девять, если ты, Лизи, так хочешь.

– Ну вот, видишь, ты такая приставучая, что мистер Влэд не может тебе отказать. – И Дина, хоть и пыталась говорить наставительно, но тоже не смогла сдержать улыбки. – А теперь, пожалуйста, мыться и спать, юная леди.

– Но, мама, – заканючила Элизабет, – ну, я еще посижу, можно?

– Нет, золотко, – Дине пришлось добавить в голос твердости, – умываться и в кровать.

– Но, мама, вы же еще сидите. Вы же не идете спать, – снова закапризничала Дина, чувствуя живую, подступающую к горлу обиду – вот сейчас она пойдет спать и пропустит… что-то очень важное, какой-то недоступный для нее секрет.

– Лизи, – вмешался Во-Во, – если ты завтра хочешь играть в теннис, тебе надо выспаться.

– Знаете что, – поддержала его Дина, – я поеду завтра вместе с вами. Посмотрю, чему ты, девочка, там научилась за два месяца. – И она погладила дочь по голове. – А теперь, милая, иди спать.

– Ты вправду поедешь? – удивилась Элизабет, поднимаясь со стула.

– Конечно, детка, – ответила ей Дина с улыбкой. – Сладких тебе снов.

– Спокойной ночи, мама. – Элизабет подошла и, как всегда перед сном, обняв Дину за шею, поцеловала ее в щеку. И, дождавшись ответного поцелуя, повернулась к Во-Во: – Спокойной ночи, Во-Во. – Она заколебалась на мгновение, сделала один-два неуверенных шага в его сторону, а потом, как будто мгновенно отбросив сомнения, рванулась к нему, и быстро, на одном единственном импульсе, прильнула к жесткой, шершавой щеке и поцеловала. А потом замерла, ожидая ответного поцелуя. Во-Во поднял глаза над склонившейся головкой, посмотрел вопросительно на Дину и, получив в ответ лишь мягкую улыбку, чмокнул девочку куда-то в макушку.

– Приятной ночи. До утра, – произнес Во-Во и снова посмотрел на Дину.

– Приятной ночи, – повторила Элизабет и, выскочив из комнаты, застучала легкими ножками по ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж в ее спальню.

Что же произошло, почему Элизабет поцеловала Во-Во? Была ли это обыкновенная детская непосредственность или просто накопившаяся потребность в мужской заботе, которую обычно ребенок получает от отца? Или все же провокация зарождающейся женщины, желание хоть вскользь, но стать причастной к тайне взрослых, к тайне, которую она ощутила сегодня в первый раз? Элизабет не знала, она лишь чувствовала себя довольной, умиротворенной и засыпала со счастливой улыбкой.

На следующий день утром, слишком, может быть, ранним утром для субботнего дня, они все втроем сели в Динин «Додж» и отправились на теннисный корт, до которого и пешком-то было не более двадцати минут. Дина сидела за рулем, Во-Во рядом, на пассажирским сиденье, и только Элизабет, которая хотела поначалу примоститься там же, поймав недовольный взгляд матери, уселась сзади.