За океан. Путевые записки - [44]

Желая ехать из Обана в Дублин, я был принужден выбрать путь на Гринок; прямых пароходных рейсов между названными городами не существует. Между Обаном и Гриноком устроено сообщение с пересадками, пользуясь прошлюзованным Кринанским каналом. В старину этот канал имел важное значение; теперь же, с развитием сети железных дорог, он служить, кажется, только для развлечения туристов. Канал построен в 1793–1801 годах и имеет всего 13 шлюзов; его длина не более 15 верст, но берега отличаются живописными видами. В 1847 году сюда приезжала королева Виктория.

Набережные канала облицованы камнем. При подъеме на шлюзах путешественники по большей части выходили на берег и имели время гулять пешком; везде являлись бедно одетые шотландские дети с парным молоком и превосходными домашними булками. Окрестные скалы и старинные замки на берегах полны историческими воспоминаниями, о которых подробно повествуют путеводители, продающиеся тут же на пароходе.

После троекратной пересадки с одного парохода на другой мы прибыли к вечеру в Гринок — небольшой, но шумный торговый город на южном берегу залива Firth of Clyde. Здесь, у той же пристани (pier) стоял уже пароход «General Gordon», готовившийся идти в Дублин. Вместо туристов, пассажирами парохода оказались люди деловые; но вскоре прибыла целая толпа молодых ирландцев, учившихся зимою в Англии и Шотландии и возвращавшихся теперь на каникулы в Ирландию. Какая однако резкая разница между этими национальностями: насколько англичане молчаливы и серьезны, настолько ирландцы веселы, разговорчивы и непринужденны. Но англичане, видимо, недолюбливают ирландцев и относятся к ним пренебрежительно. Мало того, если англичанин желает что-нибудь унизить, показать, что оно дурно, он говорит: ит из айриш (Irish), т. е. это ирландское или по-ирландски.

Пароход тронулся в путь поздно вечером, но всё же при заходящем Солнце можно еще было любоваться чудною панорамою берегов и многочисленных островов. Везде блестели шиферные крыши белых и красных домиков, и всё предвещало счастливое путешествие по обыкновенно бурным и негостеприимным Северному каналу и Ирландскому морю.

Когда рано утром я вышел на палубу, берега Англии уже давно скрылись, но зато на западе синей полоскою вырисовывались берега Ирландии. Погода стояла чудная и, главное, совершенно тихая. Когда за утренним завтраком я разговорился с ирландскою молодежью и сообщил, что я впервые в жизни вступлю на ирландскую почву, то собеседники были очень обрадованы и упрекали иностранцев за пренебрежение к их живописному острову. И действительно, сколько тысяч туристов с материка Европы ежегодно посещают Англию и Шотландию и как мало их заезжает в Ирландию.

Вскоре на берегу начали выделяться здания небольшого городка Кингстона, а затем и самого Дублина с его многочисленными колокольнями. Из слов моих веселых и любящих свою родину собеседников я узнал, что судьба Дублина довольно замечательна. До 1860 года его народонаселение быстро увеличивалось и дошло до 300 000, а потом стало уменьшаться, так что ныне в нём не более 250 000 жителей.

Дублин по-гаэльски буквально значит «черная лужа», и этому городу как бы на роду написано быть несчастным, хотя название произошло, очевидно, от грязной воды реки Лиффи (Liffey), устье которой представляло некогда одно сплошное болото. Основание города теряется во мраке неизвестности, и есть поводы предполагать, что он существовал еще до Рождества Христова. В 448 году сюда прибыл св. Патрик и начал обращать ирландцев в христианство; в воспоминание о нём главный собор в Дублине — собор св. Патрика. В IX веке Дублин и вся Ирландия сделались датскою колонией, потом он был покорен германцами, и только в 1172 году, при короле Генрихе II, Ирландия была покорена англичанами. Но ирландцы долго не смирялись, много раз восставали, и англичане неоднократно вновь брали Дублин и обращали его в груду развалин.

При вступлении на пристань в Дублине меня прежде всего поразили никогда не виданные и потешные ирландские экипажи. Английские кэбы, конечно, тоже оригинальны, но их можно встретить также в западной Европе, и даже у нас в Петербурге; об ирландских же карах (car) мне ничего не было известно раньше, и я буквально растерялся и не знал, как тут садиться. Всем, конечно, известен франтовской шарабан dos à dos на двух колесах, причём седоки расположены на скамье, спиною к кучеру. Такие две скамейки, но поставленные не поперек, а вдоль экипажа, представляет ирландский кар; надо только прибавить, что, благодаря огромной величине колес, скамьи кара расположены так высоко, что, несмотря на подножки, надо обладать особыми гимнастическими ногами, чтобы туда взбираться. Это одноконная открытая двухколесная повозка, сидения которой представляют как бы кусочек империала вагона конно-железной дороги. Кучер сидит на одной скамейке, а седоки на другой. Сидеть приходится с опаскою и надо всё время держаться за ручки; для спины нет никакой опоры, так как между скамейками имеется плоское возвышение, куда можно класть вещи и где обыкновенно лежат пледы, назначенные для предохранения седока от холода и пыли. Когда я увидал, что не только мужчины, но и дамы ухитряются взбираться на эти кары, то, конечно, и я сумел последовать их примеру; а когда поехал по дублинским улицам, то убедился, что этот курьезный и во всяком случае очень смешной на вид экипаж не лишен практичности. Смотря по надобности, на нём могут сидеть не только двое или трое, но даже четверо; в последнем случае кучер ухитряется помещаться на выступе впереди, между спинами двух передних седоков. Незанятые извозчики сидят обыкновенно на правой скамейке, и кар сильно наклоняется вправо, что очень смешно для непривычного глаза; надо удивляться способности править лошадью, сидя боком. Однако я потом убедился, что в Ирландии нет других извозчиков, и жители к ним привыкли. Для дам такой экипаж во всяком случае не только неудобен, но и не совсем приличен. Этот экипаж неоценим только для туристов: с высоты своего седалища можно видеть очень далеко.