За милых дам - [3]

Когда металлический штырь, которым спасатели дырявили снег, наконец уткнулся в тело господина Ясновского, тот был уже мертв. Но даже перед смертью этому выдающемуся стратегу и тактику бизнеса не пришло в голову, что он стал-таки жертвой заказного убийства, что мальчик-швейцарец неделю подряд облюбовывал этот лог, изучая дотошно, как аптекарь, шестиугольные снежные кристаллы, и даже сделал небольшой подкоп, чтобы разглядеть повнимательней слои снежного «Наполеона». Инструктор знал снег, его законы, его повадки, его виды и настроения. Он умел им управлять и мог бы устроить обвал часом раньше, но устроил его тогда, когда лыжи господина толстосума переступили запретную черту. Всего этого господин Ясновский не ведал. Он задохнулся, веря в несчастный случай. На безмятежной белизне снега он не разглядел мотивов. Некто — «кому это было нужно», — непредсказуемый и злобный, как сама лавина, остался для него навсегда тайной и загадкой.

Аня Светлова так надеялась, что первой пары — английского — в этот день не будет и она сможет поспать немного подольше. Английский у них вела Нелли Всеволодовна Ясновская, бывшая жена того самого Ясновского… Студенты не ведают стыда и жалости, они радуются, как дети, когда у «преподов» грипп или поминки… А тут такое событие — все газеты и телеканалы передали это сообщение: великий богач погиб в суровых альпийских снегах… Но английский — вот неожиданность! — не отменили. Ясновская явилась как ни чем не бывало, отнюдь не убитая горем, драла с них три шкуры и даже на дом не забыла задать изрядно. «Вот поди ж ты, — изумлялась Аня, — ну ладно, жена она, конечно, бывшая, но вдова-то настоящая — могла бы погоревать». Куда там… У блеклой и скучно-строгой Нелли будто вторая молодость началась: глаза сияют, голос звонкий девичий, двойки ставит с юной резвостью. «Надо же, как действует на дам смерть супругов, с коими они состоят в разводе…»

Аня, девушка юная, незамужняя и неопытная, была этим обстоятельством немного озадачена. Хотя, конечно, жалеть-то, наверное, было особо не о чем… Самого Ясновского, полноватого, спесивого, скользкого, как крем, господина с цепким взглядом, Аня знала, конечно, только по телеизображениям. Но и этого было достаточно, чтобы прийти к такому выводу.

По окончании занятий Аня некоторое время раздумывала, стоит ли подойти и выразить Ясновской, у которой, будучи вечной отличницей, она ходила в любимчиках, соболезнования… Но Ясновская сама вдруг подошла к ней.

— Аня, если не ошибаюсь, вы искали работу? Я могла бы вас порекомендовать. Одна моя знакомая как раз решила брать уроки английского. Дама очень состоятельная…

— Ой! — Анна чуть не подпрыгнула от радости. Финансы у второкурсницы Светловой, вынужденной в этой жизни рассчитывать только на себя, давно уж истощились до крайности. Но она сдержалась и чинно осведомилась:

— Какой уровень? С нуля?

— Да не в уровне дело… — вздохнула Ясновская. — Ей, понимаете ли, надо хоть чем-то заполнить досуг. Впрочем, сами разберетесь… Вы ведь не против?

Аня поскорее закивала.

— Ну и отлично, — Ясновская достала из сумочки сотовый телефон, — я прямо сейчас Марине Вячеславовне и позвоню.

Позже выяснилось, что судьба постаралась расставить свои силки в этот день так, чтобы пути назад для Ани уже не было. Все очень плохое начинается понемножку, да так незаметно, что поначалу и не разберешь, насколько скверно это плохое.

Итак, сразу после разговора с мадам Ясновской Аня отправилась из университета по месту своей предполагаемой, хорошо оплачиваемой и поэтому уже отнюдь не безразличной ей службы.

Стародубское — так называлось когда-то подмосковное село, на месте которого обитатели нынешнего политического и финансового Олимпа воздвигли свой элитный, отгородившийся от мира высокой стеной коттеджный поселок. Некоторые в этом поселке жили, другие наезжали в гости. Сейчас они проносились со свистом мимо Анны Светловой, бредущей по обочине дороги (от автобусной остановки до Стародубского путь был изрядный), скрытые затемненными стеклами своих автомобилей.

Строили поселок турки… Простодушные люди, они ориентировались на западные стандарты и не знали, что русская жизнь любит скрываться за высоким забором, за раскидистыми деревьями, непроходимыми зарослями жасмина и малины. Они понатыкали огромные трехэтажные виллы, разбили вокруг хорошенькие газоны и разделили все это дело беленькими, чисто символическими заборчиками. И теперь сами, поскольку строительство поселка еще продолжалось, глазели из недостроенных вилл во время коротких перекуров на жизнь обитателей уже готовых коттеджей.

Денек был серенький, с мягким морозцем, падал редкий снежок. И Аня, у которой в запасе было достаточно времени, задумчиво брела, наслаждаясь свежим, без гари и выхлопных газов воздухом, не забывая все-таки сохранять вид собранный и деловой, как и полагается преподавательнице английского.

Сначала она услышала удар, впрочем, не сильный, а так… «чпок», и резкий, противный, долгий скрежет.

В Москве последние две недели взрывались троллейбусы, все говорили о чеченском следе, а поскольку для обитателей Стародубского угроза чеченских возмездий была актуальна, как ни для кого другого в стране, то Аня замерла и даже зажмурилась от страха…