За маской - [6]

Хоскинс вышел из кабинета доктора Лланфера очень сильно дрожа. Он не мог вспомнить, какие привел контраргументы, и в целом скорее опасался, что они были агрессивными, почти истеричными и, конечно, довольно непоследовательными. Но — сама мысль об отрыве от своей работы в этот момент наполнила его холодным и бездонным ужасом… он был так близок к Абсолютной Тайне, которая, как он знал, была скрыта в «Тексте Р'льех», чтобы разрушение его концентрации поездкой в отпуск было бы катастрофой.

Он надеялся, что он ничем оскорбительным не привел в замешательство доктора Лланфера, но — разве мог этот дряхлый старый идиот увидеть, что миру нужна мудрость, которой он скоро сможет одарить множество несчастных людей?

Если понадобится, он украдет сам «Текст», так же как украл «Ключ Р'льех», и убежит из Аркхэма и от вмешательства других. В лесу была хижина, принадлежавшая его отцу, там его семья отдыхала в долгие летние периоды во время его детства… это обеспечило бы идеальное убежище, где он мог бы завершить свою работу, не подвергаясь пристальному вниманию посторонних…

Если бы он мог также легко остановить те страшные сны!

8

В конце осени 1928 года состояние Брайанта Хоскинса серьезно ухудшилось. Нервная болезнь, от которой он страдал, вскоре стала очевидной для всех. Его черты лица были опухшие и изможденные, его глаза были налиты кровью, он потерял свой вид, словно из-за некоторой изнурительной болезни.

Отчасти это было связано с бессонницей, которой, как считалось, он страдал. На самом деле, конечно же, сам Хоскинс стремился воздержаться от сна… из-за этих ужасных снов, которые теперь преследовали его каждую ночь… тех снов, в которых он подплывал все ближе и ближе к той ужасной каменной башне, возвышающейся среди ледяной пустыни Ленга.

Когда ни панацеи, доступные в аптеке, ни лекарства, предписанные доктором Эфраимом Спрейгом, не помогли ему в борьбе за прекращение сновидений, Хоскинс обратился к некоторым воровским людям, которые скрывались в постыдных притонах вдоль гниющей набережной Аркхема, — темным иностранцам, которые продавали безвестные наркотики в убогих барах и зловонных переулках.

Эти наркотики, действительно, охранили его от грез, но какой ужасной ценой! Ибо его сила все уменьшалась, а его ум потерял свою обычную ясность, и его здоровье начало рушиться. Узнав о быстром упадке Хоскинса, доктор Лланфер, наконец, настоял на том, чтобы тот взял нежелательный отпуск, который он ранее предлагал ему. Хоскинсу ничего не оставалось, как принять его, поэтому он украл «Текст Р'льех» и исчез в густых лесах к северу от Аркхема.

Зимы в этой части Новой Англии были суровыми и жестокими, а фермы в лесной глуши были часто занесены снегом на несколько месяцев. Поэтому Хоскинс привез с собой достаточные запасы пищи, кофе и керосина для печи, а также чистую одежду, одеяла и бумагу для письма. В ту самую ночь, когда он впервые появился в маленькой хижине в лесу, прошел обильный снегопад; когда он проснулся от сна без сновидений на рассвете, он оказаться полностью изолированным, окруженным со всех сторон гладким полем сплошного снега.

Изоляция, однако, была именно тем, что он больше всего желал. Ни доктор Лланфер, ни кто-либо другой не мог докучать ему здесь… здесь он мог выполнить свою большую работу — перевести весь «Текст Р'льех» и раскрыть его секреты невежественному и ничего не подозревающему миру.

Однако об одном Брайант Хоскинс забыл в своей спешке. Наркотики, которые он купил у вороватых иностранцев в старых притонах вдоль набережной, скоро будут исчерпаны…

9

В ночь на 11 ноября 1928 года, не имея препаратов, которые могли бы защитить его от снов, Брайант Хоскинс наконец провалился в сон до рассвета. Он больше не мог противостоять желанию спать, но принял предусмотрительные меры, положив блокнот и карандаш у постели, чтобы после пробуждения записать сущность своих грез — практика, которой он придерживался уже некоторое время.

Заметка, найденная позже рядом с его постелью, нацарапанная дрожащей рукой так, что выглядит практически неразборчивой, гласит:

Опять мрачная пустыня, темные небеса, сверхъестественные звезды! Ближе, чем когда-либо, я доплыл до самого портала каменной башни. Дверь вырисовывается передо мной, перемычка с надписью, выбитая в крошащемся камне… знаками, которые я не могу прочитать, но которые я видел на страшных страницах «Некрономикона».

Сама дверь — массивная плита из камня, через которую я скольжу внутрь, сам того не желая, как будто беспомощно переношусь каким-то невидимым течением силы. Безропотно я попадаю в темную камеру, чьи изможденные, голые стены украшены ткаными гобеленами, изображающими отвратительные фигуры, возвышающиеся над пресмыкающимися голыми человеческими рабами.

У дальней стены камеры (которая холодна, как полюс, и пропитана нечистым зловонием) находится существо — или сидит на корточках, или сидит развалясь в древнем кресле из резного черного дерева. Более крупное и более тучное для представителя человечества, его любопытно деформированные конечности и туловище обтянуты мантией из блестящего шелка. Под этими предметами одежды я ощущаю тело странно уродливое, возможно, с более длинными конечностями, чем обычно, или с конечностями, имеющими несколько суставов.