За кулисами тайных событий - [64]

Проблема Данцига была лишь коротким этапом, который предполагалось пройти еще до захвата Польши, в порядке «локальной» акции совместно с аннексией Клайпеды. К решению «польского вопроса» в целом Гитлер намерен был перейти только после полного захвата остатков Чехословакии. И все же он спешил, думая, что Англия пошла на мюнхенский сговор, чтобы выиграть время.

В марте 1939 года Кейтель информировал одного из своих ближайших сотрудников, полковника Варлимонта, что «фюрер распорядился до конца августа того же года подготовить план разгрома Польши». В начале апреля это указание было исполнено. Основные принципы будущего оперативного плана — он получил кодовое обозначение «Белый» («Фалль Вейс») — были сформулированы в директиве Гитлера.

Его центральной идеей являлось обеспечение изоляции Польши и предотвращение распространения военных действий на второй фронт — Западный. Дело в том, что даже такие склонные к авантюристическим решениям военные советники Гитлера, как Кейтель и Йодль, были все еще убеждены, что Германия не в состоянии выиграть войну на два фронта, в которой ее противниками, кроме Польши, стали бы в первую очередь Англия и Франция. Фактор СССР они при этом, как и раньше, практически не учитывали. Однако Кейтель, Йодль и Гальдер готовились к тому, что западные державы могут выступить. Именно поэтому они считали необходимым молниеносный разгром Польши. Это, по их расчетам, предотвратило бы эффективное вмешательство Запада.

Что касается Гитлера, то но, по-видимому, надеялся, что конфликт с Польшей удастся локализовать. При этом речь шла лишь о вероятности вмешательства Англии и Франции, но не СССР, участие которого в войне считалось маловероятным еще до заключения германо-советского пакт 23 августа 1939 года. Для доказательства сошлемся на суждения бывшего рейхсканцлера, затем вице-канцлера Франца фон Папена. В своих воспоминаниях он утверждал: «Гитлер до конца был убежден, что англо-французская угроза является обыкновенным блефом и что он может самостоятельно разрешить польский вопрос». В другом месте тот же автор пишет: «Гитлер и Риббентроп надеялись на возможность получить «польский коридор» вообще без применения военной силы, а в случае если это произойдет, то дело ограничится локальной войной». Находившийся в центре событий в те годы один из ближайших сотрудников Риббентропа, фон Вейцзеккер, в своих мемуарах приводит аналогичные данные: «Гитлер не верил в союзническую верность Великобритании в отношении Польши».

Генерал фон Лоссберг, занимавший важный пост начальника группы «Армия» в отделе сухопутной обороны ОКВ — ключевом звене оперативно-стратегического планирования, вспоминает: Даладье и Чемберлен, заявлял Гитлер, будут «не в состоянии воспрепятствовать нам в разрешении польской проблемы… «Белый вариант»… не приведет к мировой войне». В свете этих фактов закономерны вопросы: в какой степени такие просчеты следует приписать стратегической разведке? Каково ее реальное участие в подготовке агрессии против Польши? То ли разведка не смогла дать правильного прогноза событий, то ли ее сигналы не были услышаны наверху? «Вариации» во внешней политике никогда не оказывали влияния на деятельность разведки. Тайная война между германской и польской разведками продолжалась непрерывно. Уже первый год существования «третьей империи» принес серьезный успех, правда, не в сфере разведки, а контрразведки. Совместными усилиями гестапо и Абвера удалось раскрыть тайну майора Сосновского. В феврале 1934 года он был арестован в своей квартире в Берлине. Через два дня та же участь постигла и его главных помощниц. Следствие длилось почти год и закончилось вынесением 16 февраля 1935 года обвинительного приговора. Сосновский и Ирена фон Йена были приговорены к пожизненному заключению, а Рената фон Натцмер и Бенита фон Фалькенгейн — к смертной казни. Гитлер отклонил просьбу о помиловании, и палач в тюрьме Плетцензее привел приговор в исполнение…

Трагедия не закончилась арестом и осуждением членов разведывательной группы Сосновского. Гитлеровской секретной службе удалось провести искусную операцию по дезинформации польской военной разведки — убедить ее, что Сосновский был в действительности предателем, а все его сообщения — ложные, сфабрикованные германской службой контршпионажа.

Когда он вернулся в 1936 году на родину — его обменяли на семь немецких агентов, провалившихся в Польше, — его ожидали не награды, а снова тюрьма, теперь уже польская. 7 апреля 1939 года военный суд приговорил Сосновского за измену, сотрудничество с германской разведкой к 15 годам тюрьмы. Приговор еще не вошел в законную силу, как началась война. Дальнейшая участь этого выдающегося польского разведчика до сего времени не ясна. По некоторым сведениям, он был расстрелян польскими жандармами перед или после сдачи Варшавы немцам. По другим, он был вывезен из столицы после вступления Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, оказался в НКВД и умер в тюрьме.

Главным результатом всей этой истории была утрата польской военной разведкой самого ценного источника информации в германских центральных военных органах и недооценка серьезности угрозы Польше со стороны Германии. Несмотря на усилия польского военного атташе в Берлине, полковника А.Шиманского, за все семь лет своей работы в Германии (с 1932 по 1939 годы) ему не удалось восполнить потери.