За кулисами тайных событий - [59]

В те дни, когда развертывались незримые для большинства населения как Чехословакии, так и Германии сражения тайной войны, в Берлине происходил интенсивный обмен мнениями между теми, кто давал директивы адмиралу Канарису. Для Гитлера захват Чехословакии при всем его значении в военно-стратегическом, экономическом и политическом плане представлял лишь этап осуществления тех бредовых проектов, которые родились у него в камере Ландсбергской тюрьмы, где он оказался после мюнхенского путча 1923 года. Бросок на юго-восток Европы должен был явиться одной из тех «предварительных войн», которым предстояло создать благоприятные предпосылки для решения главной задачи на континенте — сокрушения СССР, колонизации великого «восточно-европейского пространства» и уничтожения базы «мирового коммунизма».

Летом 1936 года Бломберг, подписав первую директиву об «объединенной подготовке к войне», как бы имплантировал агрессию против Чехословакии в комплексный план экспансии, коренным образом отличавшийся от «операции Шулюнг», которая мыслилась как изолированный акт. Впрочем, это не означало, что надежны на локализацию конфликта под влиянием аргументов генерала Бека или трезвой оценки ситуации оказались оставленными самими инициаторами предприятия. Напротив, по-прежнему группа Гитлера в государственном руководстве и поддерживавшие ее курс милитаристы ожидали лишь удобного момента. К лету 1937 года они пришли к выводу, что изменившаяся обстановка в мире дает возможность разгромить Чехословакию в ближайшее время в ходе молниеносной кампании с привлечением некоторых европейских государств, которые рассматривались теперь как реальные или потенциальные союзники. Обновленная 24 июня 1937 года директива об «объединенной подготовке к войне» предусматривала среди «возможных» вариантов агрессии разгром Чехословакии уже в ходе войны на два фронта. Соответственно предлагалось разработать оперативный план войны на два фронта с центром тяжести на западе («Красный» вариант) и на юго-востоке («Зеленый» вариант). Таким образом, как будто «Чехословацкую» проблему предполагалось «решить» в ходе «большой войны». Одновременно предписывалось проведение «особых приготовлений» в целях интервенции в Австрию (план «Отто») и прямого удара против республиканской Испании (план «Рихард»). Июньская директива Бломберга оставляла открытым вопрос о том, по какому варианту будет действовать вермахт и когда, хотя косвенно указывала, что это может произойти еще до окончания программы вооружений.

Перспективы прояснились 5 ноября 1937 года, когда статссекретарь Ламмерс передал Герингу, Бломбергу, министру иностранных дел Нейрату, Фричу и Редеру приглашение Гитлера прибыть на совещание в рейхсканцелярию. В своей знаменитой речи, ставшей известной лишь после войны благодаря обнаруженной записи, составленной адъютантом фюрера подполковником Госсбахом, Гитлер объявил о «твердом намерении» в «обозримое время» разгромить Чехословакию и захватить Австрию. При этом он выразил убеждение, что ни Франция, ни Англия не вмешаются. Бломберг, Нейрат и Фрич сомневались в обоснованности прогноза Гитлера, но это не произвело на главу государства и партии никакого впечатления.

12 ноября 1937 года содержание речи Гитлера стало известно начальнику Генерального штаба армии Беку, который не изменил своей точки зрения относительно идеи захвата Чехословакии в ближайшее время, сформулированной в 1935 году после получения указаний о подготовке операции «Шулюнг». С ноября 1937 до лета 1938 года он подготовил несколько докладных записок и других документов, в которых назвал нападение на Чехословакию самоубийственным шагом. Данный Беком анализ положения и прогноз событий интересны не только сами по себе, но и как указание на порочность системы управления тоталитарным государством, в котором процесс подготовки принципиальных решений на высшем уровне может не опираться на объективную оценку исходных данных. Диктатор, обычно возглавляющий олигархию, не нуждается в независимом механизме анализа данных стратегической разведки, поскольку его видение настоящего и будущего может быть совершенно иррациональным. Он может игнорировать данные такого анализа, давая собственную оценку первичной информации. Как раз такое положение сложилось в конце 1937 — первой половине 1938 года. Гитлер и генерал-полковник Бек располагали одной и той же информационной базой, но сделанные ими выводы были часто прямо противоположными.

Обратимся теперь к документам. В своей докладной записке от 15 июня 1938 года, озаглавленной «О бесперспективности войны с Чехословакией», представленной главнокомандующему армией генералу Браухичу, сменившему Фрича, отстраненного Гитлером, Бек прежде всего подверг критике ключевые выводы Гитлера относительно ожидаемой позиции Франции и Англии:

«…Для меня сегодня является несомненным, что военное наступление на Чехословакию приведет к немедленному военному вмешательству Франции и тем самым Англии, направленному против нас… европейской или мировой войне. То, что она закончится для Германии не только военной, но и всеобщей катастрофой — истина, не требующая дополнительных доказательств.