За кулисами Антанты - [2]

30 июля. Шансы войны и мира сейчас находятся в равновесии. На нас смотрят, как на решающий Фактор. Итальянцы предлагают, чтобы Италия и мы оставались в стороне. Плохая сделка для Французов! Я написал Грею о господствующем здесь взгляде, что мир между державами зависит от Англии; что если Англия объявит себя солидарной с Францией, то войны не будет, так как Германия не пойдет на риск лишиться морского подвоза из-за действий британского Флота. Но здешняя публика не понимает и не считается с тем, как трудно британскому правительству объявить Англию солидарной с Россией и Францией но такому вопросу, как австро-сербский конфликт. Франции следовало бы оказать давление на российское правительство, дабы умерить его пыл. Если бы мы гарантировали сейчас вооруженную поддержку Франции и России, то Россия стала бы более требовательной, а Франция пошла бы за ней по пятам. Газеты, но пока еще не публика, становятся воинственными. Биржа фактически закрыта, а Французский банк подготовляет выпуск нот в 20, 10 и 5 франков – между тем у окошек банка стоят хвосты людей, требующих размена банкнот. Чиновники со всей возможной предупредительностью выполняют обязательства банка по выдаче металлических денег, золота или серебра, в обмен на ноты.

31 июля. Когда министр иностранных дел вызвал меня сегодня вечером, то я думал, что он намерен дать ответ Французского правительства на предложение, переданное мною сегодня утром и касающееся Формулы соглашения между Австрией и Россией. Когда я прибыл в министерство, у г-на Вивиани[7] сидел германский посол[8], и я вошел к министру тотчас же после отъезда посла. Под влиянием только что полученного сообщения г-н Вивиани, естественно, был в крайне нервном состоянии и забыл о теме, ради которой он меня пригласил. Г-н Фон-Шён не мог сказать, когда истечет срок ультиматума, предъявленного России.[9] Немцы, очевидно, хотят ускорить ход вещей и не дать России возможности подготовиться. Г-н Фон-Шён послал прощальное письмо президенту республики.

Вчера видел Пуанкаре.[10] Он хочет, чтобы Асквит заявил о поддержке Франции; он уверен, что это предупредит всеобщую драму.

Я боюсь, что шансы на сохранение мира уменьшаются. В то время, как в Вене происходят так называемые дружеские переговоры, немцы подготовляют все на Французской границе для нападения. Здесь все ожидают, что Англия «исполнит свой долг», однако, австро-сербский спор плохой повод для объявления солидарности с Францией.

Витте[11] сказал одному моему знакомому и соседу, что он против войны, так как Россия недостаточно подготовлена, и население ее не находится в состоянии покоя и удовлетворения; по его мнению, России, ее армии, железным дорогам и Финансам нужно еще три года, прежде чем пуститься в войну. Извольский на всех перекрестках заявляет, что Россия готова и что война неизбежна. Какая глупость, даже если это правда!

4 августа. Народ – на Французскую мерку – очень спокоен. Он встретил убийство Жореса[12] очень спокойно, и социалисты ведут себя хорошо[13] перед лицом национальной опасности. Правительство Асквита представляет картину семейного раздора и меняет свою позицию каждый день.[14] Сегодня здесь кричат: «да здравствует Англия!», завтра может притти на сцену «коварный Альбион». Рейтер сообщает сегодня вечером, что Германия объявила войну России. Сегодня я должен был обедать у Эдмонда де-Ротшильда в его вилле в Булонь сюр Сен; свидание состоялось вместо того в Париже, так как все его лошади и автомобили были реквизированы.

2 августа. Сейчас уже недалеко до возгласов: «коварный Альбион». Немцы повели себя неслыханно: они нарушили неприкосновенность территории Люксембурга, нейтралитет которой находится под гарантией всей Европы; возможно, что вслед за этим они вступят в Бельгию, чтоможет возбудить английское общественное мнение. Германский посол до сих пор здесь; возможно, что германское правительство хотело бы, чтобы Французское правительство послало ему его паспорт, что можно было бы истолковать как изгнание. Большие ворота здания нашего посольства в течение нескольких дней держатся на запоре, так как в любой момент дружественные демонстрации могут смениться оскорблениями.

В тот же день, позже. Мне так тяжело на душе и так стыдно, что слова «коварный Альбион» могут оказаться действительно применимы. У нас, думается мне, надеются, что Французы выиграют войну без нашей помощи. Но если это случится, а это сомнительно, то с нами мало будут считаться при заключении мира по окончании войны; а если немцы окажутся в роли завоевателей, какова будет тогда наша судьба?

4 августа. Вчерашняя речь Грея была блестяща и была встречена здесь с большим удовлетворением, чем я ожидал. Германия решила воевать и сделала все, что могла, чтобы соблазнить нас позицией воздержания от борьбы.[15] Но она сделала громадный промах, нарушив договоры, ею же подписанные; она совершила набег на Люксембург, угрожала Бельгии, и, как нам передают теперь, вступила также и в эту страну. Этот последний акт возбудит гнев британского льва, и я думаю, что через несколько дней мы окажемся в состоянии морской войны с Германией. Какова, однако, будет позиция Голландии? Она воздвигла укрепления в устье Шельды и, чтобы достигнуть Антверпена, наша военная экспедиция должна пройти через эти укрепления.