За краем Окольного - [53]

– Ах да… – Бер сообразил, вспомнив, что дев отправляют в лес именно за чадом.

Малуша промолчала. Незачем разъяснять ему, что ее дитя – не от Князя-Медведя. На удивленно-радостный взгляд своего спасителя она отвечала настороженно-вызывающим. Она не знала, что на сей раз приготовил для нее белый свет, но добра не ждала.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – сказал гость. – Я выиграл поединок, и теперь этот че… то есть этот… хозяин этого дома должен отпустить тебя со мной.

– С чего ты взял, что я хочу пойти с тобой?

Гость поднял ровные светлые брови, и вид у него стал такой, будто он говорил: я тебя умоляю! Малуша едва не улыбнулась в ответ: целый год она не видела светлой человеческой улыбки!

– Зачем девушке жить в лесу среди диких зверей, когда можно жить в хорошем богатом доме среди знатной родни?

– Какой это знатной родни? Ты откуда взялся? Я не знаю такого родича, как ты!

– Я тоже долго не знал, что у меня есть такая племянница, как ты.

– Так ты мне еще и дядя!

– Я же тебе сказал! Мой отец – родной брат твоей бабки Мальфрид. А моя бабка, Сванхейд, пожелала узнать, что с тобой происходит, и послал меня с наказом привезти тебя к ней.

– Сванхейд?

О Сванхейд Малуша никогда не думала. Она знала, что у Святослава есть такая бабка, живущая в Хольмгарде, где он и сам еще отроком провел около двух лет. Но что эта властная женщина когда-нибудь подумает о ней, одной из множества своих внучек и правнучек, к тому же оказавшейся на положении рабыни, Малуша никак не ждала.

– Да. Я отвезу тебя к ней. У нас в Хольмгарде для любой молодой женщины куда более подходящее место, чем здесь. А уж тем более для ее правнучки! И… – Он воззрился на ребенка, который хныкал у него почти под носом, – и ее праправнука. Это мальчик, да?

Гость снова оглянулся на Князя-Медведя, будто проверяя, есть ли сходство. Тот ухмыльнулся. Гость улыбался, когда смотрел на Малушу, но по его глазам она видела, что вид младенца его смущает и это открытие вовсе не радует.

– Через этого ребенка вы теперь в родстве с медведем, – мстительно сказала Малуша. – Но ты еще можешь подумать, надо ли вытаскивать этот позор на белый свет. Не лучше ли оставить нас там, где мы есть?

Голос ее выражал намек: это будет наилучшим решением. Гость задумался, и у Малуши перехватило дыхание. В груди ее боролись противоречивые чувства: она мятежно дразнила белый свет своим позором и в то же время хотела, чтобы он принял ее – вот так, с сыном медведя на руках.

– Нет, – сказал гость, хотя уже не улыбался. – Госпожа Сванхейд приказала мне привезти тебя к ней. И я это сделаю. А как будет лучше, оставим решать ей самой.

– Не думаю, что она разрешит эту загадку! С ней не справилась даже киевская княгиня, а уж ее мудрее нет на свете никого!

– Ты думаешь? – Гость явно удивился утверждению, что есть на свете кто-то мудрее Сванхейд. – Ты просто еще не знаешь нашу госпожу бабушку. Так мы идем? А то дни сейчас короткие, как бы темнеть не начало.

– Нет! – вырвалось у Малуши. Она не могла так сразу решиться, мысль о столь крутой перемене ее пугала. – Я не пойду… так сразу. Мне нужно подумать.

– Чего тут думать? – Гость в удивлении огляделся, не понимая, как можно по доброй воле оставаться в этой норе.

– Подумать, желаю ли я видеть вашу госпожу Сванхейд! – надменно ответила Малуша.

– Ты ее не доведешь, – вмешался в разговор Князь-Медведь, и они оба обернулись к нему. – Там сызнова снег идет. Ты на лыжах, а у нее-то нету. Да дитя. Не дойдет она.

– Как же… – Гость запустил руку себе в волосы. – Надо было мне взять с собой лошадь.

– Ну, не смекнул сразу, а теперь не на себе же ее с дитем повезешь.

Малуша бросила на Князя-Медведя умоляющий взгляд. Сейчас, когда он вроде бы поддержал ее желание остаться, ей захотелось уйти, немедленно уйти, и она хотела, чтобы он, хозяин здешних троп, придумал какой-нибудь выход. Если он понесет ребенка, хотя бы до опушки леса, она как-нибудь сама добредет…

– Ты пока ступай восвояси, – сказал Князь-Медведь гостю. – И ждите. На Карачун… сами увидите, что будет.

Гость помедлил в нерешительности. Он признавал, что выбраться из леса с женщиной и грудным ребенком, имея одну пару лыж, будет непросто, но и оставлять свою добычу на прежнем месте, во власти лесного хозяина, ему не хотелось.

– Дай мне клятву именем Отца Колдовства, что я смогу беспрепятственно забрать ее, когда приведу лошадь.

– Клятву ему…

Князь-Медведь подошел к корзине у двери, порылся там и вытащил сорочку Малуши – она приготовила стирать. Это была та сорочка, в которой она сюда пришла, уже изрядно заношенная, просиженная сзади до дыр, с продранными локтями, в заплатках одна на другой, в пятнах, какие оттереть уже не удавалось. Позорище, а не сорочка.

– Возьми, – вручил ее гостю Князь-Медведь. – Теперь твоя.

Гость принял сорочку и стал сворачивать, чтобы сунуть в заплечный мешок. Лицо его прояснилось. Сорочка – невозвратный залог, вместе с ней Князь-Медведь вручил ему саму Малушу, телом и душой, и теперь уж не отступит.

Малуша повела плечами, чувствуя себя отданной в чужие руки. Правда, он говорит, что родич ей, называет имена их общих дедов… И судя по его сходству со Святославом, это правда.