За краем Окольного - [3]

Когда Малуша подросла, к ней начали проявлять интерес самые разные, но могущественные люди, от греческого цесаря до окрестных князей. Их привлекало ее происхождение, поскольку благодаря многочисленным династическим бракам ее предков она оказалась наследницей сразу пяти правящих домов: князей моравских, древлянских, полянских, русских южных (Олегова дома) и русских северных (Хольмгарда). Но киевские князья видели опасность в том, если какой-нибудь могущественный человек получит все эти права в приданое с такой женой, поэтому Эльга «привязала ключ» Малуше, то есть, поставив ее на должность ключницы, официально обратила ее в рабство. Будучи, по существу, знатнее всех на Руси, не исключая и самой княгини Эльги, пятнадцатилетняя Малуша стала рабыней. (Эта часть истории описана в романе «Ключи судьбы»).

Не оставляя попыток вырваться из неволи и занять высокое положение, для которого рождена, Малуша сумела привлечь внимание самого Святослава. На этом пути она уже к шестнадцати годам пережила несколько взлетов и падений, но в конце концов Святослав, поставленный судьбой и матерью перед выбором, предпочел свою законную жену, смолянскую княжну Прияну. А Малушу Эльга постаралась убрать с глаз, отправив на другой край света, в Плесков, где жила ее родня и куда к тому времени переселилась мать Малуши, Предслава, со своим вторым мужем (роман «Две зари»).

На этой точке и начинается новый этап в жизни княжны-ключницы. А того, к чему он в итоге привел, не только героиня, но даже сам автор, честно сказать, изначально не ожидал…

Часть первая

Эти две женщины состояли между собой в родстве уже двадцать пять лет – с тех пор как юная Эльга вышла замуж за старшего сына Сванхейд. Обе они были знатного рода, и каждая много лет полновластно правила в своей части великого Восточного Пути: одна в Хольмгарде над Волховом, в северной его оконечности, а другая в Киеве, где было его сердце. Но сегодня, в один из дней последнего месяца зимы, они впервые в жизни увиделись воочию. В первый раз за все эти годы Эльга киевская с дружиной отправилась на север, к реке Великой, в свои родные края. Ловать привела ее к Ильмень-озеру, и дальше обоз двинулся вдоль западного его берега, до устья другой большой реки – Шелони. Шелонь, что текла к озеру с запада, служила дорогой к Плескову. Но прежде, чем повернуть на запад, Эльга, оставив дружину, обоз и челядь в Будгоще, с десятком отроков пересекла по льду Ильмень, чтобы хотя бы раз в жизни повидаться со своей старой свекровью.

Более десяти лет уже не было в живых Ингвара – сына одной из них и мужа другой, того, чья память их связывала. И, когда Эльга вошла в просторную гридницу старого хозяйского двора, когда Сванхейд сделала несколько шагов ей навстречу – редкая честь, какой старая госпожа удостаивала лишь самых почетных своих гостей, – когда они впервые взглянули друг на друга, обе сразу подумали о нем.

– А твой сын похож на тебя, – сказала Сванхейд, знавшая Святослава. – Только глаза и лоб у него от Ингвара.

«Она совсем не похожа на сына, – отметила в это время Эльга, хотя понимала, что трудно было бы отыскать сходство между семидесятилетней морщинистой, сгорбленной старухой и мужчиной в расцвете сил, каким был Ингвар, когда она видела его в последний раз. – Разве что глаза…»

Зато большое сходство было между самой Сванхейд и ее обиталищем, Хольмгардом, самым старым и прославленным варяжским гнездом на Волхове. Полтораста лет назад площадку городца обнесли стеной в виде дуги, что упиралась концами в берега Волхова и прикрывала поселение со стороны суши, оставляя открытым выход к воде, как многие поселения норманнов в разных частях света. Поначалу его укрепления состояли из четырех рядов бревенчатых срубов, засыпанных землей, и глубокого широкого рва. Из этого гнезда варяжские вожди вели войны, подчиняя ближние и дальние волости. В округе городцов было немало: и варяжских, и словенских, из-за чего этот край у варягов получил название Гарды – Города. Но уже давно укрепления Хольмгарда не подновлялись, год за годом их подмывали разливы Волхова. Сейчас от четырех рядов городней уцелели только два, тын над ними разрушился, ров заплыл, занесенный паводками, и на некоторых его участках уже выстроили хлебные клети с печами для выпечки и разные кладовки. Только на южном конце дуги, со стороны озера, над воротами, сохранилась вежа, с которой можно было видеть реку от самого истока. Такова же оказалась и Сванхейд: мощная и прекрасная прежде башня обветшала, сохранив лишь следы величия. Эльга много слышала о ней в давние годы, когда это была рослая, статная, не слишком красивая лицом, но благородной повадки женщина. Как и Эльга, после смерти мужа она осталась госпожой в своем краю и много лет управляла им твердой рукой. Но годы согнули ее, лицо покрыли морщины, лишь взгляд голубых глаз, по-прежнему острый и умный, да уверенная речь выдавали, что рассудок и дух ее не понесли урона в битве со временем.

– Садись. – Сванхейд кивнула гостье на резное кресло возле своего почетного хозяйского сиденья. – Обычно здесь сидит Бер, мой внук, но он охотно тебе уступит…