За Хребтом - [36]

– Единственная дорога к эволюции заключается в самосовершенствовании каждого человека изнутри. Пока мы не начнем меняться сами, бесполезно пытаться изменить мир вокруг. Если я смог повлиять хотя бы на пару своих студентов, моя жизнь уже не была прожита зря.

– Я постараюсь запомнить, Палий. По правде говоря, я не знаю, что и думать после вашего рассказа.

– Вы можете поверить мне, молодой человек, но, в сущности, это ничего не изменит. Ведь даже если все это правда, то на этот раз может оказаться иначе.

– Что же, узнаем, когда вернемся, – пожал плечами Лем и направился обратно к рельсовой дороге.

– Я бы сказал, «если» вернемся, – тихо добавил Палий, но подпольщик не услышал этих слов.

* * *

– Живее, – поторопил голос Сурная, едва взгляд Лема различил дрезину на путях.

Военный стоял на мотодрезине, положив руки на автомат, около него, на металлической лавке, лежал большой белый лист, придавленный походной флягой. Хасар сидел в той же позе, в которой его оставили Лем и Палий, лишь лицо его заметно помрачнело, и желатиновые бобы исчезли в недрах его вещмешка. Когда все вскарабкались на древнюю машину, Козинский развернул белый лист и положил перед остальными.

– Это топографический снимок местности, – пояснил он, предупреждая незаданный вопрос, – судя по всему, мы находимся здесь, – он ткнул грязным пальцем в мутное серое пятно с корявой надписью «Болота».

– Так мы эти болота вроде как позади оставили, – сказал Лем, посмотрев на военного в упор, – земля твердая, сам проверил.

– Именно, – согласился Сурнай, – я так думаю, что мы находимся на самом краю этой местности. Дальше будет небольшая река. Единственный путь через нее – вот этот мост, – он показал на тонкую перемычку через обозначение оврага. По имеющимся у меня сведениям, он должен был сохраниться, хотя и в аварийном состоянии.

– А что, пешком дойти совсем не вариант? Убьемся еще, – Лем с сомнением смотрел на тонкую полоску на снимке, – перейдем вброд, да и дело с концом. Зато риска меньше.

– Невозможно, – отреагировал Сурнай, – воды сильно заражены. Фактически там радиоактивных и химических отходов больше, чем воды. Даже парами ее дышать нельзя, контактировать напрямую и подавно. Так что вариант у нас один. Наденем защитные маски и как можно быстрее преодолеем переезд. На конце моста ворота, но они хлипкие, на скорости выбьем бортами.

– Не выдержит нас этот мост, – угрюмо вмешался в разговор Хасар, – строился давно, в таких погодных условиях, – он обвел рукой густой туман вокруг, – сложится при малейшей нагрузке. А уж под весом нас четверых да этой громадины… – он многозначительно замолчал.

– Не сложится, главное – разогнаться. На скорости все получится, – не согласился с ним Сурнай. – Да и вариантов, как я уже сказал, у нас других нет.

– Почему же нет, вернемся назад. Раз там все, как сказал наш уважаемый историк, с нас и спрашивать никто не станет, – Хасар осклабился.

– Вы, преступники, обязаны заслужить прощение у своей Родины, – холодно ответил лейтенант, – и пока задание не будет выполнено, вы его не получите.

– Молодой человек, – внезапно заговорил Палий, – насколько я понял, вас тоже не за примерное поведение послали эти радиомаяки, – он похлопал по своему вещмешку, – к горам нести. Вы ровно в таком же положении, как и мы, посмотрите правде в глаза. И уж точно не вам укорять нас за дела, о которых вы не имеете ни малейшего представления.

Воцарилась недолгая пауза. Солдат явно не знал, как поступать со стариком, который дерзит, ведь Устав хорошо формулировал только одно отношение к старости. Пожилых, детей и женщин надо во что бы то ни стало защитить и уберечь от беспощадных кантийцев. Но седой преподаватель мало того, что не испытывал трепета перед солдатом, так еще и выражал это в форме логичных и ничуть не оскорбительных фраз. Сурнай буравил взглядом Палия, но преподаватель отвернул голову и сделал вид, что всматривается в туман. Лем решил разрядить обстановку.

– Так, ладно, даже если это теоретически возможно, как нам разогнать это корыто до нужной скорости? Мы же все это время тащились на максимальных оборотах.

– Насчет этого не волнуйся, там склон, – ответил Козинский, переведя взгляд на подпольщика, – разгоним вручную вчетвером, заскочим на ходу и добавим газу.

– Ну, допустим, – сказал Хасар, – будь по-вашему. Погода, правда, мерзкая, противно подыхать будет.

– Не подохнешь, – пообещал Сурнай, – надевайте маски.

Он дернул несколько раз трос стартера без всякого результата, потряс топливный бак, дернул еще раз, и выхлопная труба мотодрезины плюнула облаком черного дыма. Двигатель прочистил горло, вздрогнул, просыпаясь, и более-менее спокойно заворчал. Сурнай достал свой противогаз, слитным движением надел его и оглядел остальных. Лем уже сидел в своем громоздком респираторе, закутавшись в плащ, – воздух стал холоднее.

– Простудиться боишься? – глухо спросил Хасар. – Ничего, мертвые, как мне известно, не болеют.

– Да что вы, в самом деле, – вмешался Палий, неуклюже пристраивающий полумаску на своем худом лице, – план Сурная мне кажется вполне осуществимым.

Хасар обернулся на застывшего в ожидании Сурная и, пожав плечами, шумно вздохнул.