За Хребтом - [13]

– Да ладно? Я не думал, что они чем-то кроме патрулей занимаются.

– Занимаются, еще как. Так вот, шайка эта была религиозная. Друг сказал, что вроде бы фанатики поехавшие.

– Религиозные? – второй удивлялся все больше.

– Именно. Не понимаю, на кой черт им это нужно, ведь под запретом подобное. Но факт остается фактом.

– Странно, что твой товарищ вообще о таком узнал. По идее, такое должны держать втайне.

– А он же механик-водитель. Вот и определили баранку крутить на грузовик для заключенных. Мехводы вообще частенько слышат то, что им не совсем и положено.

– Понятно, – повисла недолгая пауза, такая информация могла заставить задуматься каждого.

– А что за религия? – очень тихо спросил один солдат другого. Вопрос опасный, за такое не то, что наряды, трибунал светит.

– Ты чего, я в таком не разбираюсь! – тут же открестился рассказчик.

– Да я понимаю, но ведь интересно, какой бред эти психи несли.

– Ну-у, – помялся рассказчик и нехотя продолжил, – краем уха зацепил друг мой разговор их. Вроде как фанатики эти в каких-то богов верят с крыльями. Якобы те давным-давно с неба спустились и победили там кого-то на земле. Демонов каких-то. Бред, в общем, религия это для варваров.

– Уф, да уж. Звучит дико. И какие идиоты в такое поверят?

– Они еще называют своих богов чудно. Серувимы ли, Серафимы… Не услышал друг мой до конца. И вот, ратуют они за то, что якобы мы этих придуманных ими героев должны помнить. Самый ярый из них при аресте сопротивлялся, кричал, что у людей память слабая, историю свою быстро забывают.

– Что за околесица, я отлично помню, что нам в фильмах рассказывают.

– Да я тоже, так что смешно все это даже. Правильно их быстро увезли. А того главного вообще в отдельный автомобиль посадили. Так ему и надо.

– Ну и дела. Так сразу и не переваришь.

– Ага, не то слово. Слушай, а ты чем будешь занят, когда…

Интерес к дальнейшему разговору у лейтенанта Сурная Козинского пропал. «Ну и ну, – подумал он, – верить в это, естественно, нельзя. Явно пропаганда врага. Дезинформация. Чертовы кантийцы пытаются разобщить нашу Родину изнутри. Но какая-то гладкая выходит ложь, – он с сомнением еще раз вспомнил рассказ и мотнул головой, – на то она и пропаганда врага. Надо доложить начальству, ведь личные письма обязаны проверять, это есть в Уставе».

Классифицировав для себя неоднозначный разговор сослуживцев как пустую болтовню введенных в заблуждение людей, Сурнай пошел выполнять то, зачем и пришел. А именно, направлять энергию солдат с фантастических баек на полезные работы.

* * *

Быть немного выше своих сослуживцев по званию не так привлекательно, как кажется на первый взгляд. Лейтенант – такое промежуточное звено между обычным солдатом и низшим командирским составом. Как результат, непосредственные командиры мало чем отличают тебя от остального отделения, а вот твои товарищи уже начинают травить язвительные шутки за спиной. Изо дня в день Сурнай преданно выполнял свой долг. Он идеально выполнял приказы. Денно и нощно муштровал своих бойцов, не опуская головы, со стеклянным взглядом слушал профилактические выговоры начальства и не щадил себя, расходуя время для отдыха на физические упражнения. Ничто не может сломить волю человека, когда он непоколебимо уверен в своей правоте. Устав стал божественной книгой, рукотворным даром человечеству. Он говорил, что нужно делать в конкретных ситуациях, каким образом строить свои размышления и строить ли их вообще. Его строки, в которых не было ни грамма лишнего и двоякого смысла, награждали человека свободой. Свободой от сомнения, страха перед грядущим и непереносимого ощущения одиночества. Ведь на самом деле в основной массе людям всегда недостает веры в то, что они служат чему-то большему. Устав был воплощением народного единства и процветания. «Жаль только, что гражданские не одарены таким сводом четких бескомпромиссных (это слово он услышал в разговоре двух офицеров) законов», – подумал лейтенант Сурнай Козинский. Самое страшное, что может случиться с человеком, – это если однажды он поймет, что законы, по которым он жил, не более чем обман и бутафория. Устав же был и будет неизменен. А если Высший военный секретариат дополнит и подкорректирует его, то изменить свое мнение в соответствии с написанным будет не так сложно.

Система Демиругии идеальна. Все подчинено, задокументировано и запротоколировано. Каждое действие, шаг и мысль строго упорядочены. В такой системе воспитываются лишь идеальные люди. Но проблема природы человека в том, что он может лишь стремиться к идеалу. Приближаясь максимально близко к этому понятию, человек не может его достичь. Такая вот математическая гипербола стремлений. Для всех Сурнай был истинным солдатом, не имеющим слабостей и просчетов. Однако и он человек. К сожалению, всего лишь человек.

В крайний день недели, после усердной службы, когда его отделение практически по собственному желанию заступало в наряд, Сурнай Козинский уходил из части. Брал увольнительный талон и шел в город. Он оставлял сумку с военной формой под автобусной остановкой, переодевался в обычную одежду, что было запрещено, и ехал к цивилизации. На глаза вечно был надвинут большой серый капюшон, мешковатая одежда позволяла слиться с жителями города. Интересно, что здесь каждый хоть как-то пытается закрыться от окружающего мира. Отгородиться от той восхитительной действительности в Демиругии. Поэтому человек в капюшоне не контрастировал на фоне толпы.