За городской стеной - [47]

Мальчик перестал реветь. Он жалобно и вопросительно смотрел на Ричарда — его, очевидно, разбирало любопытство, что будет с ним дальше.

— Прыгай! — сказал Ричард. — Я тебя поймаю.

Ричард приготовился, и мальчик подался к нему, но тут же отрицательно замотал головой.

— Здесь невысоко. Прыгай!

Мальчик чуть двинулся вперед. Сверху посыпались мелкие камни. Он замер на месте.

— Да не ушибешься ты. Давай!

Мальчик был только что острижен, и на подбритой шее, вздрагивая, топорщилась колючая щетинка. На нем были мешковатые джинсы, полосатая майка и черные ботинки. Лицо старообразное, уже тронутое познанием, под бременем которого увядала невинность, только положение, в котором он очутился, было из детства, и, может, потому он не понимал, что ему делать.

— Ну, давай! — негромко повторил Ричард. — Я тебя поймаю.

Он прочно стал и раскинул руки. Уж перехватить-то мальчишку и не дать ему грохнуться прямо на землю он сумеет. Мальчик смотрел на него, короткие волосенки свисали на нежный белый лоб. Слезы оставили грязные потеки на щеках, из носу текло.

— Прыгай!

Мальчик покачал головой, и Ричард опустил руки. Вскарабкаться на стену невозможно, единственный выход — это построить площадку из валявшихся вокруг кирпичей и, стоя на ней, попытаться снять мальчика.

— Тогда сиди смирно! — сказал Ричард, поворачиваясь.

Мальчик отчаянно закричал. Но лишь только Ричард протянул к нему руки, он затряс головой с такой силой, что чуть не соскользнул вниз, и захныкал. Ричард, уже не поворачиваясь, отступил назад и под непрерывное хныканье начал собирать кирпичи.

Ему пришлось отойти подальше к шахтному стволу, кое-как огороженному несколькими столбиками, поверх него была небрежно брошена одна доска. Вокруг валялись кирпичи и доски, и Ричард в несколько приемов набрал, что ему было нужно; все это время мальчик не спускал с него глаз и не переставал хныкать. По горной дороге внизу проехали две машины, но ни один из шоферов не заинтересовался меланхоличной фигурой, совершающей путешествия между зубчатыми развалинами и огороженным шахтным стволом — во всяком случае, ни один из них не замедлил хода.

Чтобы построить площадку, пришлось немало потрудиться, когда же Ричард счел ее достаточно высокой и хотел на нее залезть, выяснилось, что она совсем непрочная и легко может развалиться. Ричард отправился на поиски длинной доски, которую можно было бы приспособить как лестницу. Когда он вернулся, оказалось, что мальчик соскользнул со стены на площадку, а оттуда на землю; теперь стоял, засунув руки в карманы и опустив голову.

Отвечать на вопросы он не пожелал. Ричард прежде никогда не встречал его в округе и, предположив, что он живет в одной из дальних деревушек, не стал приставать к нему с расспросами. Он пошел через поле к ручью, идя вдоль которого можно было добраться до Кроссбриджа. Увидев несколько подходящих камней, он перешел по ним на противоположный берег и обернулся. Мальчика уже не было.

Дело было нетрудное. Ни причины, ни следствия, даже бороться ни с чем не пришлось. А может, правда, что единственный путь к свободе — это борьба. Хотя бы с самим собой. Скучнейший поединок.

Он вышел через калитку на последнее поле и пошел вниз. К коттеджам, возвращаясь откуда-то, шла Дженис. Он постоял, провожая ее взглядом. Она видела его, но не обернулась. Пока нет. Ход был за ним.

Глава 13

Каждый чувствовал присутствие другого, как два рыбака, сидящие на одном отрезке тихой реки. Оба успели обжечься, соприкоснувшись с избранным для себя миром. Однако это новое пламя не только опаляло, но заодно и лечило старые раны. У Дженис пламя пробивалось сквозь лед, и она смотрела на него с пренебрежением — так, жалкий огонек, из любопытства можно и понаблюдать за ним, даже подойти поближе и погреть над ним замерзшие руки, но радоваться его теплу или поддаваться ему — это уж нет! И все же никуда не денешься — огонек горел. У Ричарда пламя прорывалось сквозь груду обломков, сжирая по пути путаницу его смятенных чувств, мечась из стороны в сторону в поисках новой пищи. Он расцветал под его действием, она сжималась.

Ричард вызывал у Дженис интерес. Пусть поверхностный — и все равно внутренне она постоянно была начеку и хорошо понимала, что слишком глупо было бы закрывать на это глаза. Что-то тлело. Интерес — вот именно! Безобидное чувство, которое порой расточается опрометчиво. Он был первый человек, встреченный ею после отъезда из Каркастера — за исключением Эдвина, конечно, — который заслуживал ее интереса. Он был хорош собой, довольно умен, вероятно, повидал жизнь. Что, должно быть, сделало его в достаточной мере непрошибаемым. В последующие несколько недель при встречах — а встречи эти все учащались — она держалась с ним нарочито скромно. Она блестяще владела искусством, постигнутым в университете: интонацией голоса дать понять, что любое свиданье, пусть даже длительное, остается для нее случайной встречей. Она не старалась форсировать события.

Да и нужды в этом не было. Ричард, впервые в жизни решивший чего-то домогаться, уже готовился к боевым действиям. Вставая утром, он внимательно оглядывал себя в зеркало: сгибал и разгибал руки, рассматривал свое тело в профиль. За два месяца на деревенском воздухе он хорошо окреп. Купался в озере Когра Мосс, с радостью ощущая свое тело, напрягавшееся от прикосновения холодной воды. Взбегал вверх по Нокмиртону. Про него можно было сказать, что он пышет здоровьем, оно просто перло из него.