За городской стеной - [41]
— Боюсь только, Ричард, что в деревенском домишке от всего этого больше не схоронишься.
— Почему бы и нет? Разве не так же скучно околачиваться в фешенебельных ночных клубах — «Катманду», например, или «Сан-Франциско», или что там еще сейчас в моде, баловаться наркотиками, или пить, или что там еще — в этом, по-моему, есть что-то от леммингов. Так или иначе, мне это нужно, как собаке пятая нога. Я захотел жить здесь. Захотел! Я уж забыл, что у меня могут быть такие желания — определенные и недвусмысленные.
— По-моему, ты так лезешь вон из кожи, говоря о своем нежелании идти в ногу с модой потому, что в душе тебе этого очень хочется.
— Я так и знал, что ты это скажешь! Что я могу возразить тебе? Пусть за меня доказывает жизнь.
— Гм! Твое дело! Кроме того, становится модным быть немодным. Последний крик!
Они еще выпили, а потом покатили обратно в Кроссбридж, потому что Антония захотела переодеться. Дэвид откуда-то прослышал, что в Уоркингтоне есть «классный» ресторанчик, даже с концертной программой — мим, два исполнителя непристойных номеров, привезенных из Бредфорда, новый сногсшибательный поп-джаз и сверх всего этого «Палм-Корт трио», которое играет легкую классическую музыку с 8.30 до 9.15 для более солидной публики. Он настоял, чтобы они поехали туда, и там в комнате с продымленными, засаленными, пожелтевшими от времени обоями, с репродуктором, который время от времени испускал скребущий по нервам электронный вой, среди нагромождения пивных бутылок, трясущихся щек, неугомонных ног, взрывов пьяного гогота, кружек пива, хрустящего картофеля, кутерьмы праздных часов они напились. Антония была в полном восторге — половину времени она проводила за тем, что обдергивала свою мини-юбку, другую же половину распалялась под взглядами, настойчиво следившими, как ее юбчонка ползет обратно к пупу. Дэвид становился все больше похож на карикатуру на самого себя, он был здесь как рыба в воде, веселился, заставляя вспомнить о легкомыслии и шике викторианской толпы, и одновременно пристально посматривал на Ричарда, хищно следил за ужимками Антонии, с удовольствием сознавая, что второго такого стреляного воробья и при этом столь бесстрастного наблюдателя здесь не сыщешь.
— Общинный строй! — кричал Дэвид. — Не нужно было тебе уезжать из Лондона.
О, очутиться сейчас, в разгар лета, в Лондоне, где по Олд-Кингс-роуд прогуливаются, вихляя бедрами, едва оперившиеся цыпочки и смазливые расфуфыренные мальчики, где разговор быстр и остер, как хорошо выдержанный сыр, где звучит барабанная дробь смелого нового мира и где каждый ублажает лишь самого себя. А кто вы таков, мистер Годвин? Спроси что-нибудь попроще, Фред! Покуда жив, ответа нету, умру, и кто-то даст ответ. Если уж на то пошло, мистер Годвин, то Собственной Персоной Вы не существуете — вы просто-напросто совокупность характерных черт, и точное определение вам дадут, только когда вас не станет. Пусть вас не станет — о, тогда, мистер Годвин, мы будем точно знать, кто вы и где, все станет ясно, как очи ребенка, как запах лимона и покров на звезде. Звезда — это только для рифмы. Уверен, что вы воспримете это по достоинству, вашему брату сейчас надо столько всего воспринимать по достоинству, что ум у вас превращается в насыщенную губку.
Матт Монро распевает, Матт Басби управляет… Манчестер Юнайтед; Маттхаттен, Матлок — все меняется, о боже, что случается с мат-терией, в чем дело… или сторож захотел пойти в… Алкоголь смерчем ходил в голове, пока в конце концов эту голову не втиснули в покачивающуюся на волнах лодчонку, а глаза его не уцепились за канаты, тянущие ее сквозь тугой, пропитанный винными парами воздух.
И снова мозг стал заполняться бессмысленными, трепещущими словами, которые неслись, перебивая одно другое, словно катушка в проекционном аппарате вдруг испортилась и начала вертеться все быстрее и быстрее. В свое время он пытался мириться с этим, давать словам волю — пусть себе несутся, он даже подгонял их… так в мозгу начинало мельтешить, как в подвальчике, где одновременно показывают винегрет из фильмов, короткометражек, фотореклам, слайдов и пьес — все это под такую же густую смесь разнородной музыки. Способ думать и реагировать, аналогичный образу его жизни. Но согласиться с этим он не мог. То, что казалось страстью, оборачивалось похотью. Сложное оказывалось поверхностным. Не развитие, а разладица!
Он выпил до дна свой объемистый стакан. Попробовал прислушаться к пению. Провел рукой по мокрому столу. Он хотел сидеть здесь, продолжать сидеть на этом месте, только бы унять трескотню в мозгу, но это было не так-то просто.
Салли! С глаз долой — из сердца вон! Вот бы никогда не подумал! Всегда такая… Главное — последовательность! Укрепляй свои суставы, разрушай свои заставы! А пуля виноватого нашла-таки! Вот оно. Салли. Великолепный раздражитель! Салли. Чем взяла… Ох, мама, ох, папа, родина-мать, отцовское дело, роскошное тело; юность в последней схватке со средним возрастом: соски торчком, упругие, вызывающие, как устоять; соблазнительна, как прелестница из старого романа, — вот он и не устоял. Любовь! Утверждала, что да. Точно! Утверждала! Вот только вечно доискивалась мотивов. А что мотивы? Разве нужен мотив, чтоб родиться на свет, и вообще, зачем родиться на свет? На кой черт они нужны… Но ведь против своих принципов не попрешь, они ведь ценней, чем твои инстинкты, так или нет? Да скажите же что-нибудь, заткните кто-нибудь этого шута, который рассказывает про безрукого и безногого. Мотивы — сомнительны. Легкая «интрижка» — или… нет, пожалуй, это слово слишком сильно, особенно когда языком не ворочаешь. Главное — последовательность. Прошу соблюдать порядок!
Английский язык для автора – существо одушевленное, он рассматривает его историю от первых англосаксов в раннем Средневековье, через набеги викингов, норманнское завоевание, произведения Чосера и Шекспира, промышленную революцию. Брэгг отслеживает и кругосветное путешествие, проделанное английским в кильватере британского империализма, повсюду сопровождая своего героя – и в Америку, и в Индию, и в Австралию. Несколько глав посвящено американскому английскому и его развитию под влиянием самых разных факторов – от путевых журналов Льюиса и Кларка до африканских диалектов, завезенных рабами.
Англичанин Мелвин Брэгг известен у себя на родине не только как сценарист — один из авторов киноверсии прославленного мюзикла «Иисус Христос — суперзвезда» — и ведущий телевизионных передач по искусству. Его перу принадлежит полтора десятка романов, пользующихся неизменным успехом у читателей. Действие «Девы Баттермира» переносит нас в начало XIX века, в Англию времен короля Георга III: Британская империя воюет за океаном со строптивыми американскими колониями, соперничает в Европе с Францией, где набирает силу Наполеон.
«Земля обетованная» — многоплановый роман о современной Англии. Писатель продолжает и развивает лучшие традиции английской социально-психологической прозы. Рассказывая о трех поколениях семьи Таллентайр, Мелвин Брэгг сумел показать коренные изменения в жизни Англии XX века, объективно отразил духовный кризис, который переживает английское общество.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.