За городом - [26]

Но этот страх скоро рассеялся. Войдя в переднюю, он услыхал голос Иды, поднявшийся до высоких нот, — она пела веселую шансонетку, и почувствовал сильный запах табака. Он растворил настежь дверь столовой и стоял, пораженный тем зрелищем, которое открывалось перед его глазами.

Вся комната была наполнена облаками синего дыма, сквозь который лампа освещала бутылки с золочеными головками, тарелки, салфетки и целую груду устричных раковин и папирос. Ида, раскрасневшаяся и взволнованная, полулежала на диване, около нее на столике стоял стакан с вином, а между пальцами она держала папироску; около нее сидел Чарльз Уэстмакот, закинув руку на спинку дивана, что имело такой вид, как будто он хочет ее обнять. На противоположной стороне комнаты сидела, развалившись в кресле, Клара, и около нее Гарольд, оба они курили и перед ними стояли стаканы с вином. Доктор стоял, не говоря ни слова, в дверях и с изумлением смотрел на эту попойку.

— Войдите, папа! Пожалуйста, войдите! — крикнула Ида. — Не хотите ли вы выпить стакан шампанского?

— Нет, прошу меня извинить, — отвечал отец самым холодным тоном. — Я чувствую, что я вам буду мешать. Я не знал, что вы задаете пиры. Может быть, вы будете так любезны сказать мне, когда вы кончите. Я буду у себя в кабинете.

Он сделал вид, что совсем не замечает обоих молодых людей и, затворив дверь, пошел в свой кабинет, огорченный и оскорбленный до глубины души. Через четверть часа после этого, он услыхал, что в столовой хлопнули дверью, и обе его дочери пришли сказать ему, что гости от них ушли.

— Гости! Чьи гости? — закричал он в сердцах. — Что это за собрание?

— Мы давали маленький ужин, папа, и они были нашими гостями.

— О, вот как! — и доктор саркастически засмеялся. — Значит вы думаете, что это хорошо принимать и угощать молодых холостых людей поздно вечером, пить и курить вместе с ними, потом… О, зачем только я дожил до того, что мне приходится краснеть за своих дочерей! Слава Богу, что этого не видит ваша дорогая мать!

— Дорогой папа! — воскликнула Клара, бросившись к нему на шею. — Не сердитесь на нас. Если бы вы понимали, в чем дело, то увидали бы, что в этом нет ничего дурного.

— Ничего дурного, мисс! Кто же может лучше судить об этом?

— Миссис Уэстмакот, — подсказала лукавая Ида. Доктор вскочил с места.

— К черту миссис Уэстмакот! — закричал он, отчаянно махая руками по воздуху. — Неужели же я не услышу ничего другого, кроме имени этой женщины? Неужели я буду встречать ее на каждом шагу? Я больше не могу выносить этого.

— Но ведь это было ваше желание, папа.

— Ну, так я скажу вам теперь, в чем состоит мое второе и более благоразумное желание, и мы увидим, будете ли вы повиноваться этому второму желанию так, как повиновались первому.

— Конечно, будем, папа.

— Так я желаю, чтобы позабыли все эти ужасные идеи, которые вы от нее заимствовали, чтобы вы одевались и вели себя так, как прежде, раньше, чем вы познакомились с этой женщиной, и чтобы впредь ваши отношения с ней ограничивались только тою вежливостью, которую следует соблюдать по отношению к соседям.

— Так мы должны оставить миссис Уэстмакот?

— Или оставить меня.

— О, дорогой папа, как можете вы говорить такие жестокие слова, воскликнула Ида, пряча свою белокурую с золотистым отливом головку на груди отца, между тем как Клара прижала свою щеку к одной из его бакенбардов. Конечно, мы оставим ее, если вы этого желаете.

Доктор погладил эти обе прижавшиеся к нему головки.

— Ну вот это опять мои девочки! — воскликнул он. — Вы ошиблись так же, как ошибся и я. Я был введен в заблуждение, а вы последовали моему примеру. Только тогда, когда я увидел, что ошибаетесь вы, я понял, что ошибся и я. Оставим все это и никогда не будем больше ни говорить, ни думать о нем.

Глава XI Неожиданный удар

Таким образом, благодаря находчивости этих двух девушек, рассеялась грозная туча, и снова засияло солнце. Но, увы! — над одною из них опять собиралась другая туча, которую нельзя было так легко рассеять. Из этих трех семейств, которых свела вместе судьба, два были уже соединены узами любви. Но она решила также связать семью Уэстмакот с семьею Гей-Денвер союзом другого рода.

Между адмиралом и вдовой существовали самые дружественные отношения с того дня, когда старый моряк спустил свой флаг и переменил свои взгляды; женщине, катавшейся на яхте, он приписывал те достоинства, которых не находил в женщине, стремившейся к реформе. Он, по своей честной и прямой натуре, видел точно также честность и прямоту и в своей соседке, и между ними завязалась такая дружба, которая была больше похожа на дружбу двух мужчин между собою, — дружба, основанная на взаимном уважении и сходстве вкусов.

— Да, кстати, адмирал, — сказала миссис Уэстмакот однажды утром, когда они шли вместе на вокзал, — кажется, ваш сын в то время, как он не ухаживает за мисс Уокер, занимается чем-то на бирже?

— Да, сударыня, и редко кто в его годы ведет так хорошо дела. Я могу сказать вам, сударыня, что он выдвигается вперед. Те, которые взялись за дело вместе с ним, остались у него далеко за кормою. Прошлый год он заработал пятьсот фунтов стерлингов; ему не будет еще и тридцати лет, а он уже дойдет до четырех цифр.