За дверью - [49]

Солнечный лучик лениво скользил между золотящимися соломинами, вынуждая их вспыхивать яростным огнём и тут же гаснуть, когда посланник светила осторожно нырял дальше. Вот он коснулся спутанных светлых волос и перепрыгнул на розовую щёчку, превращая мягкий пушок в подобие позолоты. Продолжая баловать, шутник прошёлся по ресницам и Лада, недовольно плямкнув губами, перевернулась на бок, укрывшись мятым сарафаном.

Я осторожно поднялся на ноги и приводя себя в порядок, рассматривал спящую девицу. Воспоминания о проведённой ночи, приятно возбуждали, но о продолжении я даже не думал, поэтому намеревался уйти, пока девушка продолжает смотреть свои сладкие сны. Лада забылась под самое утро, когда тёмно-фиолетовые щели в стенах сарая, где мы развлекались, начали наполняться мягким розовым сиянием.

Слушая стоны партнёрши и её шёпот, где она звала меня: «милёнком», «любым» и даже «единственным», я иногда вспоминал слова Наташи и размышлял, насколько сейчас искренна моя любовница, которая забыв своего жениха, бросилась в пучину этой первобытной страсти. Нет, это нисколько не отвлекало, но некий червячок продолжал грызть изнутри.

Распахнув дверь, я остановился, глубоко вдыхая свежий ветер деревенского рассвета. Никаких отталкивающих ароматов: лёгкая влага от близкой речки, смутный намёк на дневное цветение и капельки росы, медленно падающие с перекладины ворот. Солнечный шар, важничая, возлежал на верхушках деревьев и щурился мне в глаза.

— Козьма, — пробормотала Лада за спиной и пожав плечами, я пошёл в сторону Усиновки.

Карета оказалась почти готова. Притопывая высоким серебряным каблучком, Наташа рассеянно кивнула мне и поставила носок сапога на ступеньку. Галя дёргала своего лохматого визави за уши и обещала выдрать волосы, если тот продолжит ревновать. Судя по сияющей физиономии Галины, для подобного чувства имелись все основания.

— Хорошо было, — точно обращаясь не ко мне, а в пространство, пробормотала Ната и лениво потянулась.

— Стойте! — донёсся до меня истошный вопль, — стойте, негодяи!

Я обернулся.

Витя. Весь покрытый толстым слоем серо-коричневой пыли, какими-то омерзительными ошмётками и клочьями бумаги. Волосы взъерошены, а в серых коржах, закрывающих щёки, слёзы проплавили две глубокие борозды. Человек казался убитым неким горем и лишь в глазах полыхал огонь безумной ненависти.

Витя подбежал вплотную и обессилев, рухнул на колени. Грум, с которым играла Галя, испуганно спрятался за карету, а кучер, наоборот, приблизился, похлопывая рукоятью плети по бедру. Вторая рука извозчика лежала на рукояти походного арбалета, а длинные усы воинственно топорщились. Похвальная, но абсолютно бесполезная решимость.

— Ублюдки, негодяи, — бормотал Витя и мотал головой, отчего капли слёз летели во все стороны, — кровожадные твари!

Наташа, передумав садиться в карету, медленно приблизилась к Виктору и остановилась. Её красивое лицо внезапно изуродовала кривая ухмылка. Галя старательно делала вид, будто ничего не понимает. А может и действительно не понимала.

Вдалеке ударил набат и звуки тревожно гудящих колоколов начали подниматься к обретающим глубину небесам. Светило испуганно набросило на свой лик сизую вуаль облаков, подсматривая одним слепящим глазом.

— Это и есть твоя благодарность? — поинтересовался я, присоединяясь к девочкам, — ты просил решить проблему с невестой? Проблема решена: Усинский уже больше никогда не посягнёт на её невинность.

— Вы же убили всех, кто только был в замке! — с глухой ненавистью Витя сжал кулаки, уставившись на меня, — всех! До единого! Даже подростков!

— Охота такое дело, — глубокомысленно протянула Наташа, с лица которой так и не сошла странная усмешка, — можно и увлечься, пытаясь позабыть о превратностях судьбы. О неудачах, скажем, в любовных приключениях…Отказы так угнетающи!

— Так это была месть? — собеседник отступил на шаг и прищурился, — вы — точно злые дети! Вам не дали поиграть игрушкой и в отместку вы сотворили это чудовищное злодеяние? Убили родителей и братьев Марьяны накануне её свадьбы? Твари, твари!

В конце улицы появилась группа людей и остановилась, увидев нас. Большая толпа и вооружённая. У кого — оглобли, у кого — топоры и колья. Набат гремел не переставая и количество селюков всё увеличивалось.

Наташа внезапно пнула Виктора и когда тот растянулся в пыли, принялась громко хохотать. Селяне глухо зароптали и приблизились на пару десятков шагов. Кучер сунул плеть за пояс и свистнув помощнику, взвёл арбалет. Выражение решительности на его лице осталось прежним, но кожа приобрела серый окрас.

— На место, — приказал я ему и водитель, с большой готовностью, исполнил указание, — девочки, уходим. Пусть их.

— Ты испугался? — бросила Наташа, не поворачиваясь.

— Сделаем молодожёнам подарок на торжество, — ухмыляясь, я взял её за плечо, ощущая злые искры, жалящие ладонь, — оставим в живых. Может когда и оценят.

— Уже, оценил, — Витя шипел, не делая и попытки подняться на ноги, — не знаю, как, но я отомщу. Пусть не завтра и не в следующем году, но я найду возможность добраться до вас.

— Желаю удачи, — я пропустил девушек внутрь, — будет хоть какое-то разнообразие.